Харун очень долго ждал, когда же брат оценит его. И вот вопрос задан, и гора свалилась с плеч.
– Я мучился оттого, что ты никогда не спрашивал меня, чего я хочу. – Он нахмурился. – Что ты имел в виду, назвав меня идеальным братом?
Поморщившись от боли, Алим потер шрамы на шее и щеке.
– Мне нужен бальзам Ханы, – пробормотал он. – Не притворяйся, что ты не знаешь, что я имел в виду. Ты всегда был правой рукой Фади и занимался той работой, которую должен был делать я. Даже приезжая домой, я выполнял только второстепенные обязанности. Я прекрасно понимал, что Фади ценит тебя больше меня.
– Я даже не догадывался об этом.
Алим пожал плечами – точно так же, как поступал Харун. Значит, он страдает. Харун не предполагал, что они настолько похожи.
– Должно быть, для тебя это было болезненно, – в конце концов сказал он, увидев, что Алим не собирается продолжать.
Лицо его брата снова дрогнуло, и он потер старые шрамы. Это защитный жест, сообразил Харун. И еще он понял, что использует метод Амбер. Она пыталась подойти к нему с разных сторон, бередила его рану, пока он не был вынужден вскрыть ее.
И вдруг Харуну захотелось улыбнуться. Он так долго был слеп… Амбер хорошо знает его. Как ей это удалось, трудно сказать. Наверное, она изучала его издалека… Или это судьба… Или любовь…
Это слово так отчетливо прозвучало в его голове, что Харун испытал шок.
– Знаешь ли ты, каково мне было чувствовать себя неполноценным рядом со своим младшим братом на похоронах нашей матери? – выпалил Алим. – Фади никогда не позволял мне забывать об этом. Что бы я ни делал, каких бы успехов ни достигал, никогда не мог сравниться с тобой.
Харун был поражен:
– Фади говорил тебе об этом?
– Постоянно, – проворчал Алим.
Харун по-другому взглянул на брата, которого обожал, который всегда был лучше его, как утверждали родители. И вдруг все встало на свои места. Непобедимый шейх-автогонщик оказался обычным человеком – таким же, как все, страдающим и уязвимым.
Харун не знал, что делать.
– Ты ненавидишь меня за это? – запинаясь, спросил он. В ответ Алим то ли кивнул, то ли качнул головой. – Прости, – смущенно произнес Харун, не понимая, впрочем, за что он просит прощения.
Алим еще раз небрежно пожал плечами, но Харун знал, что скрывается за этим жестом. Иные раны кровоточат, когда их бередят. Другие кровоточат всегда.
– Так чем же ты занимался, пока я был богатым и знаменитым? – Алим старался говорить резко и отрывисто, но в голосе его прозвучала и веселая нотка.
Харун усмехнулся:
– Подумай. Вспомни.
Алим нахмурился, задумчиво взглянув на него. Потом глаза его засияли.
– История, книги… Ведь ты постоянно совал туда нос в детстве. Ты хотел стать профессором?
– Почти угадал. – Харун улыбнулся еще шире. – Археологом.
– Правда? – Алим рассмеялся. – Ты хотел провести жизнь, выкапывая старые кости и глиняные черепки?
– Эй, большой мальчик, а ты играл в машинки долгие годы, – заметил Харун, смеясь.
Алим хохотнул:
– Ну, если так… хорошо… Я-то вырос, а ты продолжаешь копаться в песочнице.
Смех помог братьям расслабиться.
– Значит, у тебя нет возражений? – поинтересовался Харун.
– Я не имею права препятствовать тебе. – Алим обошел стол и с улыбкой взглянул на брата. – Обещаю надлежащим образом выполнять свои обязанности, не беспокоить тебя и не вынуждать оставаться дома – по меньшей мере ближайшие тринадцать лет.
Харун взглянул на него, лицо его стало жестким.
– Спасибо, но сейчас раскопки для меня – не самое важное. Сначала надо сделать кое-что.
Алим удивленно вздернул бровь.
– Ты только что поклялся, что не будешь мне препятствовать. – Харун сбросил с плеча руку Алима. – Я должен публично объявить, что больше не буду исполнять обязанности шейха. – Он твердо встретил взгляд брата. – Я исчезну только после того, как весь Аббас-аль-Дин узнает, что теперь ты – законный правитель, иначе наши «друзья» не успокоятся…
– Думаю, лучше позволить тебе сделать это… но ты у меня один в целом свете, Харун. – На лице Алима, похоже, прибавилось морщинок… Или это были шрамы? – Береги себя, мой маленький akh, мой маленький брат. Я не хочу горевать на твоих похоронах.
Подойдя к Харуну вплотную, Алим заглянул ему в глаза. И Харун понял, что он выше своего брата – а ведь он никогда этого не замечал.
– Я сделаю это для тебя. В нашей семье я – солдат. И я должен их победить. – Горло его сжалось от невысказанных чувств. – Пока эта группировка не побеждена, опасность угрожает тебе, а также женщине, которую ты любишь.
– А если я не хочу, чтобы ты рисковал?
– А что будет с Ханой? – спросил Харун.
На скулах его брата заиграли желваки.
– Я не собираюсь обсуждать наши отношения с Ханой – точно так же, как и твои с Амбер. Но позволь мне сказать кое-что, прежде чем ты исчезнешь. Ты уходишь потому, что не можешь простить мне смерть Фади? Могу я надеяться на то, что ты когда-нибудь меня простишь?
Эти слова резанули Харуна, потому что он этого совсем не ожидал. Резко отвернувшись, он пытался вздохнуть, но грудь его сдавило.
– Мне надо знать, Харун. – Рука, опустившаяся на его плечо, слегка дрожала. – Хотя любимчиком Фади был ты, я любил его. Он заменил нам в детстве отца, тебе и мне.
