Медная чайка - [5]
– Меня к вам отправили с важным заданием. У вас есть какие-нибудь неприятности?
– У меня? Неприятности? – Молочник засмеялся. – Нет.
Гвен придирчиво осмотрела его тележку.
– Может быть, колеса плохо подогнаны?
– Их недавно бочар перетянул. Я так ему благодарен!
– Может, у вас коровы мало молока дают?
– Много, для зимы-то. Я за ними хорошо ухаживаю, все про них знаю. Они очень любят игру на гуслях, и я раз в неделю приглашаю к ним музыканта.
– А может, вам тележку раскрасить? Может, вам не нравится, что она такая простая и деревянная?
Он тихо засмеялся и протянул руку, как будто собирался погладить ее по голове, но в последний момент передумал.
– Мне все нравится, – мягко сказал он. – Но идея неплохая вообще-то. Пусть мой сынок разукрасит полозья, мне приятно будет, что его рисунки со мной на работе. Не трать аниму, маленькая волшебница. У меня все по-настоящему хорошо.
Гвен вздохнула. Сын молочника и ходить-то недавно научился, что он там нарисует, она бы куда лучше сделала! Но что уж теперь, есть правило: не делай добро, если тебя попросили его не делать. Волшебники должны помогать, а не навязываться.
– Ну, вы, если что-то вспомните, найдите меня, – без большой надежды сказала Гвен и пошла дальше.
Мимо рынка, где обменивали товары на благодарность. Мимо проруби в ручье, где удили довольные рыбаки. Мимо парочки, с песней разгребавшей снег перед своим домом. Мимо румяного точильщика, точившего ножи на крыльце. Гвен вздохнула. От Ульвина помощи с поисками ждать было нечего – он забрался ей на плечо и методично обгрызал желудь. Кусать такую громадину он не мог и просто стесывал стружку со звуком, с которым плотник обстругивает рубанком доску.
В конце улицы дети строили снежный домик, и даже издали было видно – дела у них идут отлично. Снег хорошо лепился, щеки и уши кусал бодрящий морозец, дети хохотали и то и дело валяли друг друга в снегу.
– Иди к нам! – закричали они, увидев Гвен.
Но она только улыбнулась, помахала им всем и поскакала дальше.
Кому же может быть плохо? Мама всегда кого-то находила – шла по деревне и прямо чувствовала, если кому-то даже немного грустно. Стучала в дом, разговаривала и все исправляла. Гвен упрямо подумала, что не отвлечется, пока не обойдет все-все дома и у каждого не спросит, не нужна ли ему помощь.
В первом доме жили старушка и старик, их имен Гвен не помнила. Они с мамой заходили сюда несколько раз, когда старушке казалось, что внуки любят ее недостаточно сильно. Гвен взбежала на крыльцо и постучала.
Когда старушка распахнула дверь, вместе с ней наружу вырвался чудесный запах топленой каши и звук младенческого смеха. Ну ясно, все у нее теперь хорошо.
– Маленькая, – удивилась старушка. – Ты чего тут одна? Мама здорова?
– Да, да! – бодро ответила Гвен. – А вот скажите, вам сегодня не грустно?
– Нет, – растерялась старушка, с интересом поглядывая на Ульвина, который так увлекся, что даже не поздоровался. Гвен мельком подумала, что желудь становится все меньше, а Ульвин – все шире. Кажется, она перестаралась с размером угощения. – Хочешь погреться, крошка? Я за младшим приглядываю, пока старшие с родителями снежного человечка строят.
– Спасибо, нет! Мне пора. – Гвен старательно скрыла разочарование и улыбнулась.
Нельзя показывать, если тебе немного грустно, потому что от этого другим тоже грустно. «А что это будет за мир, – говорила мама, которая на работе всегда улыбалась, – если волшебники сами начнут расстраивать людей?»
И Гвен помчалась дальше, по пути отобрав у Ульвина желудь, уже принявший форму неправильного кубика со следами зубов. Она подкинула желудь на ладони, и тот исчез.
– Эй! – заверещал Ульвин, хотя живот у него уже подпрыгивал на бегу от лишнего веса. – Это мой! Ты мне его дала!
– Я потом отдам. Ты лопнешь.
– Мой желудь, – грустно сказал Ульвин и тихо заплакал, свернувшись на ее плече.
Если вы никогда не видели, как плачут животные, то знайте: это самое грустное зрелище в мире. Гвен сняла его с плеча и погладила.
– Я тебя люблю, – тихо сказала она, потому что мама всегда говорила ей это, когда она грустила. – Но тебе не туго в своем меху? Ты же и правда объелся.
– Туго, – всхлипнул Ульвин, цепляясь за ее шубу. – Иди помедленней, у меня живот подскакивает.
Гвен улыбнулась и пошла медленно, хотя ее так и тянуло бежать.
– Ну все, ш-ш-ш. Нам с тобой нужно срочно отыскать кого-нибудь грустного, а то мама расстроится. Она верит, что я однажды стану самой великой волшебницей обитаемых земель.
– А обитаемые земли – это докуда?
– Не знаю, – задумалась Гвен. – Наверное, до оврага. За ним-то уже никто не живет, один лес. Ладно, вперед!
Глава 2
Бард, печка и бык
Гвен таскалась по деревне еще пару часов, пытаясь помочь:
– вдове, муж которой в прошлом году погиб во время зимней рыбалки (но вдова, погрустив положенную неделю, уже, кажется, совсем утешилась и посвятила себя вязанию лучших в деревне носков. И даже пряжа у нее не путалась, ну что ж такое!),
– маленькому сыну пекаря, который ходил без шапки (но оказалось, что он ее не потерял, а учится магии и проверяет, можно ли обогревать голову силой желания. На самом деле, можно, но это слишком сложно для такого малыша. К сожалению, поняв свою ошибку, он тут же надел шапку и побежал дальше),
