Медленной шлюпкой в Китай (сборник) - [4]

Я прекратил работу, усадил ее на стул, по одному расцепил сжатые пальцы и напоил ее кофе. Затем объяснил, что ничего плохого не произошло. Ошибка не смертельная, если переделать все с самого начала, много времени это не займет. Выпив кофе, она слегка успокоилась.

– Извини.

– Нет проблем.

После этого мы немного поболтали. Она сама сказала, что китаянка.

Мы работали в темном и тесном складе одного крошечного издательства. Простая и очень скучная работа. Я принимаю лист заказа и несу необходимое количество книг к выходу. Она обвязывает их и отмечает в книге учета. Вот и вся работа. Отопление там никто подключать не собирался, и, чтобы не замерзнуть насмерть, нам все равно приходилось постоянно двигаться.

В обеденный перерыв мы выходили на улицу, ели горячий обед и остаток времени, греясь на солнышке, читали газеты и журналы. Иногда, если возникало желание, болтали. Ее отец держал в Йокогаме маленькую фирму по импорту – в основном, завозил из Гонконга одежду на распродажи. Китаянка по происхождению, моя коллега родилась в Японии и никогда прежде не бывала ни в Китае, ни в Гонконге, ни на Тайване. Училась в обычной японской, а совсем не китайской школе. Поступив в женский институт, мечтала в будущем стать переводчицей. Жила со старшим братом в квартире на Комагомэ[3]. По ее словам – «нежданно свалившись ему на голову». Ужиться с отцом она не смогла. Вот что мне удалось вкратце о ней узнать.

Заканчивались две недели марта, омываемые холодным дождем вперемешку с мокрым снегом. В конце последнего дня работы я получил в бухгалтерии расчет и пригласил девушку в дискотеку на Синдзюку, где несколько раз бывал и раньше.

Секунд пять она стояла, наклонив голову набок, но затем согласилась.

– С удовольствием. Только я ни разу не танцевала.

– Это просто.

Прежде всего мы пошли в ресторан, съели пиццу, запивая ее пивом, потом часа два потанцевали. В наполненном приятным теплом зале стоял запах пота и духов. Вспотев, мы возвращались на свои места и пили пиво, пот высыхал, и мы опять танцевали. Иногда мелькала вспышка, в свете которой девушка была прекрасна, будто на фотографии в старом альбоме.

Через некоторое время мы вышли на улицу. Ветер мартовской ночи был прохладен, однако в нем чувствовалось приближение весны. Мы еще не остыли после танцев, а потому пустились бродить по городу, держа куртки в руках. Заглянули в галерею игровых автоматов, выпили по чашке кофе, потом опять бродили. Весенние каникулы[4] едва перевалили за середину, а нам было всего девятнадцать. Скажи мне кто-нибудь: иди, – и я мог бы пойти хоть на край земли.

Часы показывали двадцать минут одиннадцатого, когда моя спутница сказала:

– Мне пора. До одиннадцати нужно быть дома.

– Что, так строго?

– Да, братец сказал.

– Не забудь туфельки.

– Туфельки? – Секунд через пять-шесть она смущенно засмеялась. – В смысле – Золушка? Не бойся, не забуду.

Мы поднялись по лестнице вокзала Синдзюку и сели на скамейку.

– Можно тебя пригласить еще?

– Да, – прикусив губы, несколько раз кивнула она. – Я не против. Ничуть.

Я спросил у нее номер телефона и записал его на обратной стороне спичечной коробки из дискотеки. Подошла электричка, я посадил ее в вагон и попрощался:

– Классно провели время, спасибо тебе. Пока.

Захлопнулись двери, состав тронулся. Я закурил и подождал, когда вагоны минуют платформу.

Прислонившись к столбу, я докурил сигарету. А пока курил, не знаю, почему, но поймал себя на мысли, что странно взволнован. Я затоптал окурок и вынул новую сигарету. Звуки города растворялись в темноте. Я закрыл глаза, глубоко вздохнул и медленно покачал головой. Но так и не успокоился.

В принципе, ничего плохого. Пусть и не мастерски, но для первого свидания я вел себя вполне достойно. По крайней мере, все сделал по полной программе.

Но даже так что-то не шло из головы. Что-то мизерное, такое даже не выразишь словами. Это что-то где-то явно было утеряно. И я это понимал. Что-то утеряно.

Потребовалось пятнадцать минут, чтобы понять, что же это такое. В конце я сделал непростительную ошибку. Дурацкую и бессмысленную. По части бессмысленности эта ошибка – чистый гротеск. Короче, я посадил ее на кольцевую линию Яманотэ не в ту сторону.

Зачем я это сделал, сам не пойму. Мое общежитие – на Мэдзиро, поэтому ей можно было сесть со мной в один поезд. Пиво? Может, оно? Или просто моя голова переполнилась собственными проблемами? Как бы там ни было, что-то повернулось не туда. Вокзальные часы показывали без четверти одиннадцать. К сроку она не поспеет, если не заметит мою ошибку и не пересядет на обратное направление… Пожалуй, не пересядет, смутно догадался я. Пусть даже заметит сразу. Даже не так – пусть даже заметила до того, как двери захлопнулись.

Она вернулась на станцию Комагомэ в десять минут двенадцатого. Я стоял у лестницы. Посмотрела на меня и бессильно улыбнулась.

– Ошибся, – сказал я ей. Она молчала. – Не знаю почему, но ошибся. Бес попутал.

– …………

– Вот и ждал. Решил извиниться.

Сунув руки в карманы, она поджала губы:

– Что, правда ошибся?

– Что значит – «правда»?.. Конечно, иначе так бы не вышло.

– Я думала, ты специально.