Медленно схожу с ума - [5]

… и тогда он сказал, что я жила в его квартире пять месяцев, а аренда такой квартиры стоит столько-то (уж не помню сколько)… и тогда я ответила, что до замужества была честной высокооплачиваемой блядью и за один час получала столько-то, и — стало быть — за вычетом аренды его долбаной халупы он остается мне должен столько-то… И поганец сказал… А я тогда сказала… И еще с месяц у меня от смеха болело лицо… Если бы вы могли слышать, КАК я смеялась, вы не сочли бы это чем-то грязным, вы бы почувствали — это страшное и чарующее искусство пошлости разгуливает в грязных сапогах по паркету бумажного дворца. Не принимайте (даже и голоса не слыша) всё это слишком всерьез. Я вот не принимаю — мне действительно смешно, я не храбрюсь.

Я переписывалась с одним человеком где-то с полгода. Бог весть сколько всякого разного было написано — бесстрашно и легко! Потом я увидела его — и конечно влюбилась (что делать — он был так хорош!). И вот переписка наша сошла на нет… Я стала бояться написать ему что-нибудь такое, что ему может не понравиться, понимаете? И при этом совершенно не хотелось его обманывать — значит, все мои письма пожрала помойка… Искренность схоронила не одну едва завязавшуюся любовь — думаю я иногда. А может это была и не любовь, раз искренность ее добила так легко… «Ты не веришь в прощение» — сказал мне один парень. Да нет, я верю — но знаю, что люди, которых я любила, никогда меня не прощали — и в этом смысле я за все свои маленькие радости платила очень дорого. А верить-то я конечно верю… Как бы иначе жить?

Клайпеда — Петербург

…и я не знаю, как вас утешить… Но поверьте — я за вас правда переживаю. В некотором роде как за дочь (хоть мы почти ровесники и детей у меня никогда не было). Если то, что вы рассказываете, действительно имело место хотя бы на одну десятую… И вы, по вашему выражению, «отсмотрели это кино, веселясь от души»? И не сошли с ума? Не спились, не скололись, яду не наглотались? В то, что имело место, верю. Во все остальное — извиняйте — нет.

Петербург — Клайпеда

…сколоться и спиться — это чертовски дорого стоит, а я жадина. «Что мешает писать правду и ничего кроме правды?» Боже, ну и вопросик… Совесть… Жалость к адресату… Границы собственно письма (я ж не патологоанатом!)… Или чувство меры (в реальности редко чего бывает «в меру»)… Естественно, инстинкт самосохранения. Само собою глупость мешает тоже… Нет, вы странный… Зачем вам правда? Лично мне нужнее счастье, пусть даже кто-то сочтет его иллюзорным. Иллюзия длиною в жизнь — это уже не иллюзия, это жизнь. Иногда я просто жажду быть обманутой… Вот, скажем, вы сказали бы мне: «Лялечка, я от вас без ума!» Конечно, вранье, — зато как бы я обрадовалась! А вы всё со своей скучной правдой… Знаете, за что я больше всего злюсь на своих бывших мужей? За то, что они не умели врать долго и красиво — совершенно бездарны оказались по жизни…

Вы пишете, что хотите понять других. А я довольно плохо понимаю себя самое — какое там «других»! Возможно пифии спились, но Аполлон-то не поглупел ни на йоту. Разве вам мало собственной жизни? Я со своею сорок лет разбираюсь — и всё еще не надоело…

«Есть ли метафизическая цель писательского труда?» Боже, да вы несносный умник! Я недавно написала эротический рассказ — с метафизической целью. Она была достигнута — я получила по почте несколько читательских флюидов. Интересные такие флюиды… Один тип усомнился в моей сексуальной ориентации — это тронуло меня больше всего. Вот почти сорок лет живу — и в кои-то веки кого-то заинтересовала моя ориентация! Я была просто счастлива — вот вам и цель.

За «искренность» спасибо конечно… Но вот сегодня я читала одну несомненно искреннюю вещицу — и такая, скажу вам, дрянь! Прям тошнит… Есть души, в которые не хочется заглядывать, не правда ли? Есть литература сброса накопившегося дерьма. Сбросил — и дальше пошел. Оставив за спиною изгаженного читателя. Ну не прелесть? Я просто тащусь…

Петербург — Клайпеда

Что со мной? «Как с цепи сорвалась»? Точнее и не сказать! Со мною ничего, ровным счетом ни-че-го — разве только обрывки цепей лодыжки натирают… Просто весна — а весной я болею бешенством середки. Это шутка юмора, правда? Я устала. Я устала! Я не хочу быть «приятным собеседником», я не хочу быть талантливой, я ложила на «безопасную игру ума» и на всякие переписки! Мы все как будто… Господи, дай мне слов!.. Мы все как будто трахаемся сквозь трусы! Я не знаю, какого чертова витамина мне не хватает, но я умираю от авитаминоза… Я устала — вы это способны понять? У меня не сто лет одиночества (ну до чего же скромен товарищ Маркес!) — у меня тысяча! Я никого не люблю — вы знаете, ЧТО это такое? Да ни черта вы не знаете… Я ненавижу письменность.

Клайпеда — Петербург

Лялечка… А я бы вас полюбил… Я быть может и люблю! Но мне сорок. И я тоже очень устал. Не нахожу в себе сил всё начинать с нуля. Я так часто начинал — хотелось бы и кончить… Да, какая-то сердечная недостаточность грызет меня, я знаю. Но сознание того, что я обрел нечто более надежное, чем прелесть новизны — дружбу, тепло, понимание в разумных пределах — помогает эту недостачу терпеть. Чего советую и вам. Мне очень важно, чтобы вы просто жили. Неважно где, неважно с кем… Только живите, Лялечка! Впрочем, я рад, что вы в такой дали. Разлюбить вас я боялся бы куда больше., чем полюбить (ибо верю, верю вашим словам, что все разлюбившие «на радостях ударялись в одерьмение, как шахтеры на курорте…» Боже, где те шахтеры? Где те курорты?). Ваша даль успокаивает мою совесть, когда я читаю, что вам худо. Я говорю, что подарил бы вам свой платок, но это невозможно географически (кстати, прочел недавно, что настоящие леди вечно забывают положить в сумочку платок. Стало быть вы, Лялечка, настоящая…).