Медианн №3, 2020 - [61]

На столе лежали сваренные вкрутую яйца, толстые полумесяцы вареного сыра, речная рыба, приготовленная на углях, лук и хлеб. Посредине стола возвышался большой глиняный кувшин, наполненный колодезной водой.

«Странное меню для монахов — яйца и рыба. Разве Писания Создателя дозволяют их есть? — подумал Шавой и усмехнулся про себя. — Они принимают заповеди с изрядным допущением».

Мальчик попросил одного из монахов положить ему еще сыра.

— Умерь свой пыл, Доместико, — с улыбкой произнес Шавой. Он отчетливо слышал, как звучно пережевывал пищу мальчик.

Рыжий монах подошел к столу с большой кастрюлей, из-под крышки которой шел густой пар и распространялся приятный запах.

— Наш знаменитый монастырский суп, добрые путники. Вкусите его во славу Творца.

Монахи ужинали в безмолвии. Лишь изредка смешливый рыжий монах обращался к Доместико с одним и тем же лукавым вопросом: не хочет ли мальчик добавки?

Закончив трапезу, монахи уединились в кельях. Настоятель монастыря преподобный Иероним попросил Шавоя рассказать о конечной цели их пути.

— Неизвестные жестоко покалечили меня, Ваше Преподобие. Я лишился своего ремесла, нам с сыном не на что жить. Мы держим путь к моему брату в славную Северию. Он пекарь, мы с сыном будем помогать ему. За это он даст нам крышу над головой и кусок хлеба.

— Творец дал тебе испытание, добрый путник. Я знаю, что месть разъедает твою душу, твое сердце. Но ты должен терпеть, ибо лишь стойкое терпение и вера избавят тебя от страданий. Не стремись отомстить, но стремись простить. Даруй прощение, и тем самым избавишь свой разум от боли и злости. Веруй, терпи и надейся. Да пребудет с тобой Творец.

— Но как тяжело жить, зная, что твои истязатели ходят где-то рядом, видят свет восходящего солнца, красоту женского тела, лица своих детей. Это невыносимо! Невыносимо…

— Откажись от возмездия, смирись со своим положением. С терпением и надеждою прими себя нового, и Творец поможет тебе! Кара ждет приспешников зла, но судить и карать будет Творец наш. Терпи, добрый странник. Творец увидит старания и пребудет с тобой в помыслах твоих и делах. Знай, путник: Творец поддержит и простит.

* * *

Мальчик уже спал, когда монах привел Шавоя в приготовленную для ночлега комнату. Шавой слышал его дыхание, стук сильного сердца, чувствовал излучаемое кожей мальчика тепло.

«Это мой сын, Ваше Преподобие, — вспомнил он сказанные сегодня слова. — Мой сын, мой сын_» С этими мыслями вскоре пришел сон, и Шавой погрузился в его гостеприимное лоно.

* * *

— Отдай нам его, отдай…

Шавой проснулся, напряг слух. Окружающая тишина предостерегающе зазвенела в ушах.

— Доместико, — тихо позвал Шавой.

Никто не откликнулся.

— Доместико, проснись, мальчик! — настойчивее повторил Шавой.

И вновь лишь тишина беззвучно ответила ему.

«Я не слышу, как он дышит, — пронеслось в голове. — Может быть, он вышел по нужде? Или.»

Шавой поднялся с кровати.

«Бесполезно. В незнакомом месте у меня нет возможности передвигаться самостоятельно. Придется ждать».

Шавой сделал несколько шагов вперед — рука уперлась в щербатую стену. Смутные опасения закопошились в его разуме, словно насекомые в нагретой жестянке.

«Тебе ведь сразу показались подозрительными описания монастыря, одеяний монахов, их голоса, вопросы. Теперь пеняй только на себя. Мальчик тут ни при чем. Он — твои глаза, но не жизненный опыт и ум, наконец!»

Шавой развернулся и наткнулся на преграду. Кажется, стул.

— К черту! — рассерженно воскликнул Шавой.

— Не поминай черта в обители слуг Божьих, — раздалось поблизости.

— Кто здесь!?

Стул скрипнул, послышались шаги.

— Успокойся, добрый путник.

Шавой дернулся вперед, пытаясь настичь неизвестного.

— Отдайте мальчика! Не то я разнесу ваш монастырь в щепки!

— Да ниспошлет тебе Творец прощение. Успокойся, успокойся. Иначе.

Шавой остановился.

— Вернись на кровать, она позади тебя. Так-то лучше, путник. Так-то лучше.

— Где мой сын?

— Зачем ты лжешь? Этот мальчик вовсе не твой отпрыск. Он сирота и место ему в нашем монастыре. Ибо только мы с Божьей помощью сможем наделить его присущими праведному человеку добродетелями. Оставшись с тобой, он не приобретет ничего, кроме злобы и ненависти. Отдай его нам, путник, и продолжи путь лишенным сомнений. Твоя цель — месть. Зачем же впутывать в чужую судьбу невинную душу?

— Мне нужно поговорить с ним.

— Всему свое время. Спи. Утро подарит тебе правильное решение. Спи.

Хлопнула дверь. Шавой вскочил с кровати и ощупью отыскал дверь.

Открыл ее и шагнул. Споткнулся, упал и скатился по каменной лестнице.

«Калека. Ничтожный калека…»

От удара о пол он потерял сознание.

* * *

— Тащите его в подвал. Руки хорошо связали?

Шавой очнулся, его куда-то несли.

— Не выпутается!

— Какой настырный оказался! Ведь нам нужен лишь юнец. Его жилистое тело не сгодится даже для монастырского супа, — раздался знакомый кашляющий голос. — Но теперь придется освежевать и слепца.

— Скоро полночь. На рассвете пустим ему кишки — сейчас нет времени.

— А зачем его тащить в подвал? Ведь потом снова вытаскивать.

— Ладно, несите в обрядную! Только рот заткните чем-нибудь, орать же будет.

* * *

— Итак, братья мои, сольемся духом и плотью с Творцом нашим! Положите мальчика на алтарь. Снимите с него одежду.