Медальон - [10]

— Это все, Великий? Я могу продолжать свой путь?

— Я скажу тебе кое-что еще. Это мои личные пожелания. Скоро взойдет солнце — то самое, лучей которого боялись твои предки, и боишься ты. Если дети короля эльфов останутся сиротами, то лучше тебе сгореть в этих лучах. Потому что если этого не произойдет, я лично прослежу за тем, чтобы тебя заковали в серебро. А потом я вытащу тебя на солнце и буду смотреть на то, как ты умираешь. Ты будешь умирать медленно — так медленно, как не умирало еще ни одно существо в двух мирах, смертное или бессмертное. Ты проведешь на солнце сутки, двое суток, а, может, даже дольше — все будет зависеть исключительно от моего желания. И ты будешь умолять о смерти. Но я буду глух к самым жалобным твоим словам. Клянусь кровью своего создателя — все будет так, как я тебе описал. И в разы ужаснее, чем на словах. А теперь иди, Раис. Удачной тебе охоты. И Великая Тьма видит — если за смертью твоей жертвы последует твоя смерть, этот день будет самым счастливым в твоей долгой жизни.

В ожидании Даны и мальчиков мы напоили лошадей из чистого горного ручья, после чего расположились на мягкой траве. Мои спутники привыкли спать по ночам, и — я это чувствовал — устали от долгой дороги. Молодой человек устроился под деревом, прислонившись щекой к шершавой коре, девушка положила голову ему на колени, и они задремали. Я наблюдал эту идиллическую картину несколько минут, понимая, что меня тоже клонит в сон, и, наверное, последовал бы их примеру, но моего слуха достиг невнятный шум, и мгновение спустя на поляне появилась Дана. Она вела своего коня под уздцы, а за ней следовали дети короля эльфов. Пока Муса подводил животных к ручью, мы с Даной обменялись выразительными взглядами, и я понял, что возвращаться мальчикам некуда, а Гарольд, на свою беду полюбивший королевскую дочь, остался не только без покровительства отца, но и без создателя.

— Что теперь? — спросила Дана, глядя на то, как Муса и Александр сидят у ручья и смотрят на воду. — Есть идеи?

— Я спрячу их. Вероятно, за ними будут охотиться.

— Спрячешь? Ну, предположим, что ты даже знаешь, где. А что потом?

— Я заберу их с собой.

Дана, которая уже было прилегла, намереваясь подремать, резко села.

— С собой?! Ты что, решил открыть приют для малолетних эльфов?! Что ты с ними будешь делать?!

— Воспитывать.

— Не верю своим ушам! Все проклятия двух миров на твою голову, недоумок! Ты окончательно сбрендил, вот что я тебе скажу!

Я поднялся.

— Мне нужно увидеть Магистра. И как можно скорее. Я отвезу их к Рафаэлю, а потом…

— Да, да, умник! — Дана тоже встала и отряхнула с ладоней остатки травы. — А что ты будешь делать потом? Таскать их за собой по всему свету, как чертов багаж?! И ты действительно думаешь, что они согласятся?!

— Я согласен, Великий.

Неслышно подошедший Александр осторожно потянул меня за рукав плаща.

— А твой брат? — спросил я.

— Мой брат пойдет со мной. Мы уже решили, что пойдем с тобой. Ведь… — Он осекся, поймав взгляд Даны. — Ведь больше нам некуда идти.

— Ну, посмотрим, как ты взвоешь от его бедуинской жизни уже через месяц, маленький умник, — зловеще протянула Дана тоном пророка, предсказывающего конец света, а потом повернулась ко мне. — И посмотрим, что тебе скажет Магистр, Винсент. Даже Великая Тьма не в силах вернуть тебе разум, но я буду страшно довольна, если тебе достанется с десяток хороших ментальных тумаков.

Каир, Египет

Многие говорили Рафаэлю, что статус Судьи обязывает, и теперь ему нужно жить на широкую ногу. То ли он не до конца ощущал себя обязанным, то ли ему нравился его теперешний небольшой дом в одном из темных каирских переулков, но факт оставался фактом: уезжать отсюда он не собирался. Более того — из прислуги в его доме жила только парочка светлых эльфов да молодой вампир, занимавшийся канцелярскими вопросами.

Вид у Рафаэля был такой потрепанный, будто он только что поднялся с кровати. Словом, самый обычный для него вид. Картину дополняла сковородка с кофейными бобами, которую он держал за деревянную ручку: если бы не светлая кожа и серые глаза, его можно было принять за хозяина какого-нибудь магазина, выглянувшего по зову посетителей, «совсем здешнего» египтянина.

— Вот так сюрприз, — сказал он, посмотрев на меня. — Судя по твоему суровому виду, неприятный сюрприз, да?

— Можно войти?

— Разумеется, проходи.

Он отошел от двери и сделал пригласительный жест.

— Я не один, — уведомил его я.

Рафаэль понимающе заулыбался.

— О, даже так? Вам с Даной выделить разные комнаты — или же вы в одной уместитесь?

— Это не Дана.

— Авирона? Ничего себе, как далеко ты ее увел! Хотя понимаю, чем дальше от Храма, тем…

— Это не женщина, идиот, и дай мне уже войти!

— Ладно, ладно, только не злись! Проходи. В смысле… проходите.

Я пропустил Мусу и Александра, вошел сам и прикрыл дверь. Рафаэль привычным жестом подбросил зерна на сковородке — с едой он управлялся мастерски, позавидовал бы любой — но на этот раз изменил себе, не успел поймать их вовремя, и они разлетелись по полу.

— Боюсь спросить, но… что все это значит? — осторожно спросил он, изучая мальчиков.

— Это дети короля эльфов.