Мед его поцелуев - [91]

— Почему ты так уверен? — спросила она.

— Назови это интуицией.

Та же интуиция много месяцев назад сломала в библиотеке ее жизнь — и ту же судьбу, похоже, он жаждал увидеть в их будущем.

Но она не видела нужного пути. Возможно, счастье, как блуждающий огонек, всегда ускользает у самых пальцев, ведя к разрушению.

— Нет такой вещи, как интуиция.

— Я читал твои книги, Эмили. Ты веришь в судьбу. Ты веришь в предназначение. И твоя судьба здесь, со мной.

Он шагнул вперед, привлекая ее в объятия.

— Скажи мне, чего ты хочешь. Скажи, что мне сделать, чтобы быть с тобой.

Его голос гремел в груди, к которой Эмили прижималась щекой. Его губы касались ее волос. Вернулась та самая нежность, от которой она теряла контроль.

«Никаких интриг», — напомнила она себе.

Но хотя она собиралась сказать ему правду, слишком сложно было смотреть ему прямо в глаза. Она спрятала лицо у него на груди.

— Я хочу верить, что ты видишь меня, истинную меня. Ты видишь меня, не свою графиню, не хозяйку дома и не племенную кобылу. Что ты будешь любить меня, даже если я подведу тебя.

Она хотела остановиться. Но должна была признаться ему до конца, хотя голос упал до шепота.

— Я хочу верить, что однажды ты полюбишь меня так же сильно, как я тебя.

* * *

Малкольм напряг руки. Обнимать Эмили было так приятно. Даже если она врала. Даже если хотела сделать его посмешищем.

Даже если он ее не заслуживал.

Он не знал, как признаться в своих чувствах, но он знал, как ее соблазнить. Одна его рука скользнула по ее спине, прелюдией к сладкой битве, в которой он победит. Он мог показать ей свои чувства, но не мог найти слов, чтобы высказать их вслух.

Она отстранилась. И в ее глазах он увидел, как ее сердце из кровавой жертвы превращается в неприступную стену.

— Ты не зацелуешь меня до покорности, Малкольм.

— Я не собирался, — возразил он.

Ложь была слишком очевидна. Она отступила еще на шаг.

Либо скажи мне, что ты чувствуешь — что действительно чувствуешь, а не то, что, как ты думаешь, я хочу услышать. Либо отпусти меня.

Он запаниковал. Он никогда не испытывал паники. Но сейчас его жизнь висела на волоске. И Эмили сжимала ножницы, безжалостная и решительная, как судьба, которая привела его к ней. Он не мог все испортить. И не мог потерять ее ради верно звучащей фразы.

— Ты принадлежишь мне, Эмили. Навсегда. Я не врал, когда произносил свои клятвы. Позволь мне отвести тебя домой и доказать это.

Он знал, что это не те слова, но она должна была почувствовать скрытое за ними чувство. Ее глаза заблестели. Он подумал, что еще миг, и он сможет ее убедить…

Но кто-то постучал в дверь.

— Эмили, ты жива? — позвал Алекс.

— Мне жаль, — прошептала она.

Он потянулся к ней, но Эмили ускользнула.

— Когда ты искал себе жену, ты требовал чего-то бескровного. Ты хотел нечто, что позволит тебе спасти клан, ты не искал счастья для себя. Я бы вышла за тебя, несмотря ни на что, но слишком поздно для всего остального.

Она смерила его убийственным взглядом.

— Но ты должен решить, чего хочешь, Малкольм. Я могу быть холодной женой ради высшего общества. Или твоей любимой. Но не требуй от меня менять эти роли — ни один из нас не выдержит такой жизни.

Она подошла к двери и открыла ее. Алекс ждал, сверля его взглядом, и подал руку Эмили.

Ее слова были воинственными, но глаза говорили, что она все еще хочет его.

Что было хорошо, поскольку в своем желании Малкольм был более чем уверен.

Глава тридцать третья

Когда Эмили распахнула дверь, Алекс подал ей руку.

— Мне проводить тебя на обед?

Другие гости сгрудились как можно ближе к двери гостиной и откровенно глазели на их появление. Эмили высоко несла голову, словно привыкла на каждом приеме запираться в отдельной комнате и обсуждать свой брак со своим глупым мужем.

— Как мило с твоей стороны, — сказала она.

И ощутила присутствие Малкольма за спиной раньше, чем заметила враждебный блеск в глазах брата. Она не станет оборачиваться. И не позволит ему повлиять на нее так сильно, что она забудет о том, что хотела от него услышать.

Да, было трусостью с ее стороны уйти, не закончив с ним разговора, но ее радовало, что Алекс постучал в дверь. Не будь его стука, она могла бы принять извинения Малкольма — и лишь позже понять, что его слова вовсе не были извинением.

Однако Малкольм не позволил ей так просто уйти. Его руки опустились на ее плечи.

— Еще три минуты, Эмили, — потребовал он, понизив голос до тихого рычания ей в ухо.

Она начала качать головой.

Он наклонился к ней.

— Пожалуйста.

Забавно, но одно слово лишило ее всех сил.

Она уронила руку с локтя Алекса.

— Отправляйся на обед без меня, — сказала она.

Брат скрестил руки на груди. За ним Себастьян подошел ближе, предлагая свою поддержку.

— Хочешь, чтобы я показал этому деревенщине выход?

Себастьяну хватило бы дикости для такого поступка. Эмили нахмурилась, советуя ему отступить.

И повернулась к Малкольму. Он снова повел ее в салон и захлопнул дверь перед носом аудитории, а затем повернул ключ в замке.

— Итак? — спросила она, скрещивая руки.

Он смотрел на нее так, словно хотел соблазнить. И она могла бы ему это позволить, но знала, что это не поможет. Пока они верили, будто любовная игра заменяет разговоры, все вышло так, что их ссоры вообще не нашли разрешения.