Мед для медведей - [31]

– Большое вам спасибо, – искренне обрадовался Пол, – вы очень добры. Мы с женой умираем от жажды.

– Он все принесет на столик, – лениво проговорил юноша, – не волнуйся, папаша, кстати, а у тебя не найдется… – Он сделал весьма выразительный знак и поднес палец к губам.

– Сигареты! – сообразил Пол и принялся лихорадочно шарить по карманам. Открытая пачка «Плейерс» нашлась рядом с ключом от гостиничного номера, который удивительно неудобно оттягивал карман.

– Сигареты! – повторил юноша. – Спасибо, папаша. – Он внимательно осмотрел бородатого моряка, спасательный круг, море и с уважением произнес: – Британские.

Пол ухмыльнулся и попытался определить национальность своего нового знакомого. Американец? Вряд ли. Во всяком случае, он не турист, поскольку явно чувствует себя здесь как дома и слишком плохо одет. По-русски говорит совершенно свободно. Значит, это его родной язык? Во всяком случае, именно по-русски с ним сейчас сердито разговаривала темноволосая и очень смуглая девушка с длинной челкой и раскосыми глазами. Она была одета в красновато-коричневое мешковатое платье, на шее болтались деревянные бусы, на ногах, несмотря на жару, черные чулки, причем на левой коленке виднелась большая дыра.

– Если не секрет, кто вы по национальности? – нерешительно поинтересовался Пол.

– Долгая история, – отмахнулся юноша, – напомни, я тебе как-нибудь потом расскажу. Но не сейчас.

В это время из танцевального зала донеслись звуки вальса, и ноздри юноши моментально затрепетали в соответствующем ритме. Не обращая внимания на злобные слова девушки, он обнял ее за плечи и, весело подмигнув Полу, увлек ее за собой танцевать, причем по дороге разнял двух изготовившихся подраться пьяных. Пол вернулся к Белинде.

– Посмотри, – она немедленно принялась жаловаться, – что они принесли. Я это не заказывала. Кроме того, пить все равно нечего.

На столе красовалась соленая рыба, обильно политая маслом и украшенная колечками лука.

Сидящий напротив молодой ремесленник покончил с яичницей, и теперь его свободная рука была занята апельсином.

Прошло еще несколько томительно долгих минут, и официант принес долгожданные напитки. Пол не утерпел и громко вознес хвалу Всевышнему. На столе появилось пиво, стаканы и маленькая бутылочка коньяка.

– Повторите то же самое, – поспешно проговорил Пол еще до того, как его губ коснулась долгожданная влага.

Тут весьма неожиданно оживился юный ремесленник. Очевидно привлеченный произнесенными Полом словами «Слава Богу!», он наконец заметил своих соседей по столу. Выразительными жестами (перекричать всеобщий шум было невозможно) он объяснил, что, несмотря на всеобщее господство атеистического мировоззрения, по его мнению, Бог где-то там, наверху, есть. Но этот самый Бог не слишком хорош, поскольку не возражает против существования нищеты, болезней и водородной бомбы. Его спутница явно выглядела шокированной столь вопиющими откровениями. Используя для наглядности недоеденный апельсин, он выдавил из него, высоко подняв руку, немного сока, что должно было изобразить дождь, радиоактивные осадки, а возможно, и манну небесную. Затем он торжественно продемонстрировал движение остатков апельсина по кругу, очевидно желая показать, что Луна, или Земля, или ее искусственные спутники, несмотря на все божественные происки, движутся по своим орбитам. Пол обнаружил, что довольно сносно говорит по-русски, но ему приходилось орать во все горло, чтобы быть услышанным, вследствие чего он все время кашлял и был вынужден вновь и вновь промачивать горло. Но теперь официант знал, что чету Хасси следует обслуживать так же, как и прочих, поэтому он довольно быстро принес еще пиво и коньяк. Вечер становился все более приятным.

Оказалось, что юный ремесленник не может оплатить счет. Ему не хватило двух рублей тридцати копеек. Его спутница злобно фыркнула, а сам он ужасно расстроился и покраснел. Пол предложил официанту оплатить разницу, но тот лишь отмахнулся. Очевидно, у них взаимопомощь не была общепринятой. Жена ремесленника (теперь Пол заметил на ее руке узкое золотое колечко) крикнула, что она принесет деньги завтра. Глаза юного работяги наполнились слезами. Официант, с лица которого исчезла любезная улыбка, моментально превратился в злобного грубияна. Он принялся пинками отталкивать молодого человека прочь от остатков его пиршества – печенья, конфет, апельсиновой кожуры. Его жена с энтузиазмом помогала официанту, осыпая площадной бранью своего поникшего, опозоренного супруга.

Волна жестокости, зародившаяся возле столика Пола, прокатилась по всему ресторану. Женщина, царившая за прилавком с напитками, обильно смочила в нашатыре большую тряпку и теперь ходила по залу и тыкала этой вонючей гадостью в носы тихо дремавших пьяных. Они моментально просыпались, сопровождая процесс пробуждения криками и руганью. В случаях, казавшихся ей более тяжелыми, она беспардонно тыкала мокрую тряпку прямо в глаза спящим. Те вскакивали, крича от боли, ничего не понимающие, наполовину ослепшие. Несколько официантов усердно тузили кого-то ногами, только их мягкие теннисные туфли не могли причинить особого вреда. Студенты затеяли шумный скандал. Молодой бородач забрался на пустую сцену, по дороге снес несколько пюпитров и теперь терзал пианино, извлекая из него яростную какофонию звуков в стиле буги-вуги. Два мужика, обладающие довольно внушительными габаритами, решили сплясать в узком проходе фокстрот. От их неуклюжих на столы разлетались в стороны, посуда и бутылки летели на пол. Родители принялись уводить домой детей.