Мед для медведей - [33]

Угрюмый юнец в очках выдохнул на Пола облако алкогольных паров и спросил:

– Эрнест Гемингуэй. Убийство или самоубийство?

– Думаю, что убийство, – ответил Пол. Узкоглазая девушка громко зевнула. Ее тонкие губы на мгновение образовали ярко-красную заглавную букву «О». – Вероятно, дело как-то связано с кубинской политикой. Политическое убийство. – Последние два слова были подхвачены сидящими неподалеку юношами и быстро разнеслись по залу.

– Пол, все-таки ты идиот, – вздохнула Белинда.

– В Ленинграде жил мой дядя Вадим, – сказал Алексей Прутков, – он меня воспитывал. Я говорю по-русски и по-английски. У меня есть работа. Я – переводчик в «Интуристе». – Он свысока посмотрел на собеседников, словно ожидая, что на него сразу же посыплются поздравления. – Но где я? – тоскливо вздохнул он. – И где это все? Куда мы все идем? В общем, я не знаю, где я и кто я.

– Вы имеете в виду, что не уверены в своей лояльности? – уточнил Пол.

– Не знаю, что я имею в виду, – вздохнул Алексей Прутков. – Я слышу рассказы о людях, ждущих, что им на головы свалится бомба. Люди в Америке и Западной Европе живут, слушают музыку и ждут, что на них сбросят бомбу. А кто собирается ее сбросить? Вот что мне хотелось бы знать.

– Мы все хотели бы это знать, – сказала Белинда.

– Виновато государство, – заключил Алексей Прутков. – Именно оно хочет уничтожить все живое только для того, чтобы доказать, что оно самое сильное.

– Ерунда, – сказал Пол. – Кстати, вам вообще не стоит вести такие разговоры. Во всяком случае, здесь, в России.

– Россия или Америка, – вздохнул Пол. – Какая разница? Все равно – государство. А нам ничего не остается, только собраться вместе и просто жить, не думая о завтрашнем дне.

– Вы можете это сделать здесь? – поинтересовалась Белинда.

– А почему бы не попробовать? – улыбнулся Алексей. – Жизнь – важная и интересная штука. Вино, женщины, музыка, другие удовольствия… Нельзя терять ни минуты. Пока еще есть время, надо брать от жизни все.

Глава 10

Обстановка стала непринужденной и вполне дружелюбной. Вначале незнакомые и похожие друг на друга лица молодых ленинградцев теперь обрели индивидуальность и даже имена. Владимир, Сергей, Борис, Павел… В воздухе плавал сизый дым, все ели борщ и селедку. Время пьяного разгула миновало, наступил час поэзии и серьезных разговоров.

Сергей, студент одного из ленинградских технических вузов, с чувством читал Белинде лирическое и очень грустное стихотворение Пушкина:

Я вас любил, любовь еще, быть может,

В душе моей угасла не совсем…

Алексей Прутков добросовестно выполнял функции переводчика.

– Я любил тебя, – говорил он, – возможно, это чувство еще не совсем умерло в моем сердце, сечешь? Но пусть это тебе не доставляет больше никаких неприятностей. Я не хочу, чтобы ты о чем-то тревожилась. Я любил тебя тихо и без всякой надежды, иногда умирал от счастья, иногда от ревности. Я любил тебя так искренне, так нежно, врубаешься? Пусть Бог пошлет тебе еще такую любовь.

…Как дай вам Бог любимой быть другим.

Глаза Пола наполнились слезами. Федор плакал навзрыд. Рядом стоял официант с еще неоткрытыми бутылками. Его физиономия тоже выражала неизбывную грусть. Только на Белинду поэзия не произвела никакого впечатления.

– Любовь, – фыркнула она. – То, что люди называют любовью, означает все брать и ничего не давать взамен.

– Надеюсь, ко мне это не относится, дорогая? – улыбнулся Пол и сделал попытку обнять жену, но та вывернулась из нежных объятий. Она явно была раздражена и настроена только на язвительные колкости.

– К тому же у меня больше нет нормальных сигарет. Осталась только русская картонная мерзость. – Она надула свои хорошенькие губки. – Между прочим, я отдала все свои хорошие американские сигареты вам. – Она обвинительным жестом указала на Алексея Пруткова. Подумав, она сильно ткнула локтем в бок Пола: – Отправляйся и найди где-нибудь хороших сигарет.

Полу стало совершенно очевидно, что ее пора Уводить из ресторана. Причем чем быстрее он сумеет доставить ее до гостиницы и уложить в постель, тем лучше. Он улыбнулся и проворковал:

– Пора в отель, дорогая. Нам следует хорошо отдохнуть.

– Я никуда не пойду, – отмахнулась она. – Остаюсь. Я тоже имею право отдыхать, не только ты.

Сергей начал было снова читать Пушкина. На этот раз аудитории предлагался длинный монолог из «Бориса Годунова». Но Белинда его перебила:

– Если это снова про любовь, то я не хочу слушать. Лучше спросите его, – она указала на Пола, – знает ли он, как надо любить женщину…

– Достаточно, дорогая, – вмешался Пол.

– И правда, достаточно, – неожиданно согласилась Белинда. – Я пришла сюда хорошо провести время, а не стихи слушать. Сбросьте-ка все с того стола. Я покажу вам стриптиз.

– Белинда, – повысил голос Пол, – мы уходим.

– Я сделаю это на столе. Пусть кто-нибудь пойдет подыграет мне на пианино. Стриптиз под музыку – это будет недурно. – Белинда вызывающе уставилась на Анну. – У меня такая же хорошая фигура, как у нее. Нет, пожалуй, моя лучше. Более чувственная. Этой девице никогда не приобрести такую же. – Она скользнула шаловливым взглядом по лицу мужа.

Про Пушкина благополучно забыли. Неожиданно Белинда охнула и хлопнула ладонью по шее, словно хотела убить севшую туда муху.