Мед багульника - [40]

В него влюблялись не потому, что он стремился понравиться. Но из-за спокойной его простоты, умения в совершенстве делать то, что только в древности умели мужчины, готовности помочь и бесконечной доброты, с которой он подходил к людям.

Выйдя на пенсию, он не захотел оставаться в шумной столице.

— Довольно. Тишины хочется.

И купил домик в деревне. Тогда-то и распался его брак. Жене хватило месяца, чтобы насладиться тишиной, соскучиться, и уехать в город. Там, в их опустевшей квартире, все было так удобно, отлажено, так красиво…  До последней безделушки, шелкового покрывала, телефона, который она брала с собой в ванную.

Станция метро в двух шагах, мини-рынок под окнами. Долгие разговоры с приятельницами. А если ночью прихватит сердце — подойдешь к окну, и увидишь, что в соседних домах — то там, то тут горит свет. И не страшно. Нет этой деревенской абсолютной тишины и темноты…  Разве что собака залает, или кто-то выйдет на крыльцо покурить.

Но Арсений Михайлович нашел себе занятие, и не скучал в тишине. Работал по коже, делал упряжь для лошадей, сидя у окна, вдыхая запах сирени, или глядя на белоснежное сверкающее полотно снега — в городе не бывает такой первозданной белизны.

* * *

… Это было в середине апреля, в Великую субботу. Еще во дворе кое-где лежал снег маленькими грязными островками, но почки на деревьях уже удлинились, заострились, засветились зеленым.

Арсений Михайлович впервые после долгой зимы отворил окно, дал свежему воздуху войти в дом. Смахнул накопившийся за зиму между рам мусор. За работу он сел уже к вечеру, мечтая просидеть и ночь, послушать доносящийся издали звон колоколов, Пасхальную заутреню…

Но ближе к трем часам задремал. И только собака почувствовала — что-то происходит. Тишина сделалась совсем невесомой, прозрачной, и в то же время полной ожидания — сродни той, когда в «Щелкунчике» только-только пробили часы, и вот-вот…

Нежные переливы неземной голубизны в небесах — были в тот момент незаметны овчарке — настороженно прислушивающейся, но не слышащей, а чувствующей, что меняется мир вокруг нее.

Глава 4. Город золотой

«… Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит».

«Мастер и Маргарита»

Снег вокруг был синим.

Ира поднялась, стряхнула его с одежды — на ней отчего-то были теплые штаны и куртка и медленно пошла. Она шла окраиной заснеженного поля, мимо темного леса. Где она находилась — она не ведала, но не боялась совершенно.

А потом впереди засветились окна дома. Деревянный дом в два этажа. Резьба обвивала маленький балкон мезонина. Снег вокруг был нетронутым, лишь узкая, утоптанная тропа вела к крыльцу.

Идти ли ей дальше, или постучаться? Все было нереальным, как во сне, и она медлила.

Хлопнула дверь. Высокий мужчина, в наброшенном на плече полушубке, вышел набрать дров из поленницы. Ира шагнула вперед, так, чтобы оказаться в луче света, падающем из окна. Мужчина слегка сощурился, приглядываясь. Но не удивился.

Он спросил:

— Вы, кажется, моего века?

* * *

… Она сидела в комнате, у камина, и ощущение сна длилось. Кресло, теплый плед, которым хозяин покрыл ее ноги, крупные хлопья снега за окном…

Роман вошел, осторожно неся дымящуюся миску. В янтарной ухе тонул большой кусок рыбы. Ира почувствовала, что голодна, и с наслаждением окунула ложку.

Потом Роман налил ей стакан красного вина.

— А теперь спать, — сказал он, — Я обо всем расскажу завтра.

Он помог ей подняться по лестнице, в маленькую комнату, где только и стояла — постель. Тут было тепло, но он еще укрыл ее одеялом. Она смотрела на снег за окном.

— Может быть, это тот свет? — подумала она, засыпая.

Ира проснулась утром, чувствуя в себе необыкновенную свежесть и силу. Пока разум не пытался осознать происходящее, но на душе было так спокойно, как будто она вернулась домой.

Солнце поднялось уже высоко. Оно озаряло лес, голубоватые горы вдали, снег. Самый обыкновенный зимний пейзаж.

Ира слышала внизу шаги. Значит, хозяин встал. На спинке кровати висела ее одежда. Зеркала тут не было. Она оделась, пригладила волосы, и не волновалась больше — хорошо ли выглядит? «До церемоний ли здесь, на краю земли?» — вспомнилась фраза из какой-то книги.

Она спустилась вниз по крутой деревянной лестнице. Роман хозяйничал на кухне.

— Теперь я рыбу пожарю, — сказал он, — Рыба — основное, что есть здесь зимой. Я ловлю ее в озере. Ее здесь много. Летом я бы лучше вас угостил.

Она опять почувствовала сильный голод. Такой голодной она была только в детстве.

— Я могу помочь?

— Вы умеете варить кофе? Не бурду. Настоящий кофе.

— Чтобы достаточно крепко и, ни в коем случае не кипел?

Он улыбнулся и протянул ей турку и банку с кофе.

— Вода вон в том кувшине. Плита растоплена.

Они сидели за столом и ели.

— А где я? — спросила она просто, как будто вопрос был не особенно важным.

Роман пожал плечами.

— Если бы я знал! Я и сам точно не знаю. Мой дом — поблизости от города. И мне кажется, что все это — отнюдь не на нашей Земле.