Мечты сбываются - [3]

— Замечательный план! — вырывается у Юнуса. Но вслед за тем, словно не веря своим ушам, он переспрашивает: — Неужели сам Ленин, Центральный Комитет будут руководить и нашим «Апшероном»?

— Сам Ленин, Центральный Комитет! — подтверждает Газанфар. — Из Москвы, конечно. А здесь, на месте, заниматься нашими делами будет Сергей Миронович Киров.

— Тот самый, который прислал из Астрахани пакет с брошюрами и листовками на английском языке? Который связал Астрахань с бакинским подпольем и руководил морским экспедиционным отрядом? Тот самый, который пришел в Баку с XI армией на помощь восставшим бакинским рабочим и крестьянам Азербайджана? — раздаются голоса.

— Именно он! — отвечает Газанфар с оттенком гордости, словно то, что Киров направлен в Баку, дело рук самого Газанфара.

На лицах присутствующих появляются радостные улыбки: Ленин, весь ЦК, Киров — вот кто будет и впредь, как и всегда, помогать бакинцам! Да, надо думать, что скоро на промыслах все будет хорошо. Даже Розанне приходится теперь с этим согласиться.

Все гости высказались. Высказался и хозяин. Неожиданно Газанфар круто поворачивается к Баджи и спрашивает:

— А ты что думаешь, Баджи?

Нельзя сказать, что по вопросу о добыче нефти у Баджи есть свое мнение. Но поскольку в доме отца, и в доме дяди, и в доме мужа ей приходилось только прислушиваться, оставаясь незаметной и безгласной, а сейчас ей предоставляют возможность высказаться, — Баджи пользуется случаем и деловито изрекает:

— В очереди за хлебом, я слышала, говорят, что нефти мало, потому что нет на промыслах настоящих хозяев!

Юнус бросает на Баджи неодобрительный взгляд: ну и сестра же у него!

— А мы, по-твоему, кто — не хозяева? — спрашивает он строго.

Баджи смотрит на Юнуса и гостей. Одежда у всех ветхая, в нефтяных пятнах, как у мазутников. Хозяева! Вот разве что важный вид, с каким брат и гости рассуждают о нефти, напоминает хозяйский. Баджи готова высказать это, но, чувствуя, что слова ее не найдут одобрения, умолкает.

Случается гостям заговорить о горькой доле женщины-азербайджанки. Прислушиваясь, Баджи сочувственно и понимающе кивает головой: она-то эту долю знает хорошо.

— Пора азербайджанкам снять чадру! — все чаще слышится в разговорах.

Баджи вопросительно поглядывает на Юнуса.

— Пора, сестра, пора! — подтверждает он. — Это ветхий, дурной обычай! Ну к чему она женщине, эта тряпка?

Баджи задумывается: в самом деле — к чему? Вот ведь ходят рядом с ней русские женщины без чадры — и ничего. Это у жительниц Крепости, вроде Ана-ханум, вся жизнь в чадре. А она, Баджи, черногородская, заводская, а нынче промысловая, где вообще с чадрой так не носятся, как в Крепости. Ко всему, с тех пор как она живет на промыслах, она, по правде говоря, и носит-то чадру не так, как носить полагается, а просто набросит на голову вроде платка, скорее для виду, для приличия — отвыкла она за годы, что жила в Крепости, ходить перед чужими мужчинами с непокрытой головой. Так что, если брат и все друзья вокруг не против, чтоб она сбросила чадру, она только скажет им спасибо…

Словно тяжесть сброшена с головы!

И теперь, когда Баджи производит уборку комнаты и вытирает пыль лоскутом изорванной чадры, она с удовлетворением думает:

«Правильно сказал брат — только и остается чадре, что быть пыльной тряпкой!..»

Однажды, вернувшись с работы, Юнус сказал:

— Собирайся, сестра, скорей!

— Куда? Зачем? — удивилась Баджи. — Обед уже на столе.

— Пообедаем позже!

— А что такое? — допытывалась Баджи.

— Увидишь сама!.. — ответил Юнус, шагнув к двери.

Баджи последовала за братом.

Группами и в одиночку спешили рабочие к воротам «Нового Апшерона».

«Наверно, пожар или нефтяной фонтан!» — мелькнуло в голове у Баджи.

Людской поток увлек Баджи и Юнуса в глубь промысла, к буровой вышке, вокруг которой столпились рабочие. Баджи увидела: вышка украшена флагами, гирляндами зелени и цветов. Нет, здесь не пожар и не фонтан! Может быть, какой-нибудь праздник?

С одной из площадок вышки Газанфар, размахивая фуражкой, возглашает:

— Да здравствует буровая номер шесть — первая пробуренная скважина на нашем «Новом Апшероне»!

В ответ несется громкое «ура» на разных языках. Люди поздравляют друг друга, обнимаются, целуются. Лица у всех радостные, праздничные. Только и слышно вокруг: «наша буровая», «наш промысел», «наш район».

Баджи смотрит на взволнованные лица рабочих — многие ей уже знакомы, — прислушивается к радостным голосам.

«Наш, наша, наше!..»

Так говорят люди, уверенные в себе.

Юнус торжествующе поглядывает на Баджи, словно спрашивая: «Ну, теперь что ты скажешь, сестра, насчет хозяев?»

Что она скажет? Похоже, что рабочие в самом деле хозяева на промыслах!

Спустя несколько дней Юнус, придя с работы и наскоро пообедав, снова заторопил Баджи. На этот раз Баджи не мешкала: брат, наверно, поведет ее туда, где интересно.

Позади остался промысловый район и показались известняковые карьеры. Баджи увидела множество людей с ломами, кирками, носилками, тачками, облепивших серо-желтый известняк.

— Субботник… — промолвил Юнус, берясь за кирку.

До позднего вечера, рядом с другими людьми, таскала Баджи камни, нагружала арбы и грузовики. Камни были большие, тяжелые. Баджи содрала себе кожу на ладони, прищемила палец.