Мечты сбываются - [39]

Котти, всегда бдительно следивший за обстановкой, решил, что для приобретения еще более высокого статуса нужно осмотрительнее подходить к выбору клиентов. Он постарался оградить себя от пьяниц и грубиянов и нанял для этого отставного моряка – громилу Барта Уилсона, который по вечерам работал швейцаром в «Короне». Теперь, если перед дверьми появлялись подозрительные личности, их попросту отказывались впускать. Конкуренты Котти смеялись над его тактикой и говорили, что скоро ему придется вообще закрыть заведение. Временами казалось, что их прогнозы сбываются, и Фейс не могла скрыть беспокойства. Но Котти не отступал от своего решения, и вскоре оно начало приносить плоды. Представители высшего общества Сиднея, поняв, что могут отлично пообедать в «Короне», не рискуя оказаться жертвой очередного грубияна, стали чаще приходить в таверну. Котти понимал, что этим успехом он во многом обязан Фейс, и не ограничивал себя в похвалах, хотя сама Фейс отказывалась с ним соглашаться.

– Я способна приготовить только самую простую еду и не могу вникнуть во все тонкости кулинарии, – возражала она ему, смущенно улыбаясь.

– Вы недооцениваете себя, дорогая Фейс. Вы умная женщина и могли бы добиться чего угодно, будь у вас такая возможность.

Котти считал ее незаменимой и чувствовал себя, пожалуй, более гордым за нее, чем сама Фейс. Она была внимательным, заботливым человеком, разумным советчиком и в какой-то степени стала его партнером по «Короне». Фейс часто говорила, что чувствует себя такой счастливой, как никогда в жизни, однако Котти за нее беспокоился. Годы тяжелого подневольного труда не сломили ее дух, но подорвали здоровье. Она была изможденной, худой и постоянно кашляла. Как ни отговаривал ее Котти, она много часов проводила в кухне, следя за поварами, и, как правило, к концу дня падала с ног от усталости.

Второй этаж таверны был закончен как раз к Рождеству 1800 года, и Фейс с дочерьми перебралась туда. Их постоянное соседство вызывало у Котти двойственные чувства. С одной стороны, он был очень рад, что они рядом, с другой – их присутствие в определенном смысле стесняло его. У него теперь наверху была просторная спальня, но после того, как Хоуп застала его с Пруденс Уилкс, он не осмеливался приглашать даму к себе в новую комнату, и ему приходилось по-прежнему принимать Пруденс внизу, в своей старой комнатенке, превращенной теперь в кабинет. В марте Пруденс вышла замуж за своего офицера, однако это нисколько не охладило ее пылкой любви к Котти. Не прошло и двух месяцев после ее свадьбы, как она появилась в «Короне» со следующими словами:

– Я была права, Ричарда мало интересует супружеская постель, он гораздо охотнее проводит время со своими приятелями из гарнизона.

Так что же еще оставалось делать Котти, как не утешать бедную новобрачную? Он прекрасно отдавал себе отчет, что в этом есть определенная доля риска, но риск только добавлял остроты в их отношения. Однако, не желая доставлять лишних огорчений никому из Блэкстоков, он старался вести себя как можно осторожнее.

Итак, в делах для Котти все складывалось как нельзя лучше. Ограничив круг своих клиентов и принимая только приличных посетителей, он не отказался от своей цели заработать большие деньги. Порт Сидней переживал период расцвета. На пути к Востоку американские корабли и корабли почти всех стран земного шара открыли для себя великолепную гавань и использовали ее как стоянку при плавании в обоих направлениях. Довольно регулярно в гавань заходили китобойные суда, а кроме того, в Бассовом проливе в прошлом году нашли морских котиков. Началась их массовая добыча, и для большинства судов, охотившихся на этих животных, Сиднейская гавань служила базой. Благодаря всему этому в порту в любое время было полно моряков.

Стремясь извлечь из ситуации максимальную выгоду, Котти теперь держал три питейные лавки и вел переговоры о покупке еще одной таверны, которую он намеревался превратить в место развлечения моряков. Теперь, будучи достаточно респектабельным торговцем, Котти мог вполне легально закупать для «Короны» необходимое количество спиртного, однако время от времени он продолжал покупать контрабандный алкоголь и приобретать товар у подпольных самогонщиков, которых теперь развелось великое множество.

До сих пор ему удавалось держать нейтралитет и не примыкать ни к одной из сторон во время конфликтов между правительством и гарнизоном. Но однажды холодным и дождливым утром к нему пожаловал посетитель, имевший непосредственное отношение к этим конфликтам. «Корона» еще не открылась, и Котти сидел в кабинете, наводя порядок в своей бухгалтерии. Услышав громкий стук в парадную дверь и убедившись, что никто не собирается открывать, он поднялся, недовольный тем, что его оторвали от дел, и пошел к двери. Не успел он дойти и до середины бара, как из коридора, ведущего в задние помещения, появилась Хоуп, разрумянившаяся от жара кухни, где она помогала матери готовить дневную выпечку. Увидев Котти, Хоуп остановилась, и ее лицо приняло холодное выражение. С того самого дня, несколько месяцев назад, когда она увидела выходившую из его спальни Пруденс, Хоуп и Котти едва обменялись парой слов.