Мечтаю о тебе - [21]

Клайв превзошел все ожидания. Он принес прекрасный ростбиф и тушеные овощи, которые Нора и Эва ели с большим аппетитом. Опустошив первым свою тарелку, Клайв отодвинул ее и стал наблюдать, как едят его женщины.

— Вы довольны? — не смог удержаться он, чтобы не напроситься на похвалу.

— Чудесно! — воскликнули те в один голос.

— Спасибо тебе большое, — добавила Нора. — Честно говоря, мне так не хотелось возиться у плиты.

— Как насчет фруктового торта?

— Я уже сыта, а вы с Эвой ешьте.

Она встала и взяла было тарелку, чтобы положить ему кусок торта, но Клайв перехватил ее руку и сказал:

— Пожалуйста, сиди. Я все сделаю сам.

Было забавно смотреть, как Клайв старательно играл роль заботливого хозяина дома. Он положил торт себе и дочери, а когда тарелки опустели, усадил Нору на диван и вместе с Эвой занялся наведением порядка на кухне. Еще раньше он зажег камин, и теперь Нора, удобно устроившись у огня, наслаждалась ощущением тепла и покоя.

Зазвонил телефон. Эва взяла трубку и со словами «одну минуту» передала ее матери.

— Надеюсь, тебе получше? — услышала она голос Даниила.

— Да, спасибо. Я чувствую себя неплохо.

— Может быть, завтра пообедаем вместе, чтобы отметить твое выздоровление?

— Завтра, наверно, слишком рано, — заколебалась. Нора. — Как насчет среды?

— Хорошо, в среду так в среду.

— Не знаю только, с кем мне оставить Эву. Неудобно снова просить миссис Шелдон. Может быть, удастся сговориться с одной девочкой, живущей напротив.

— Я мог бы попросить Синтию, — предложил Дан. — Возможно, без нас девочки скорее найдут общий язык.

Наверное, он прав, подумала Нора, преодолев внутреннее сопротивление.

— Пожалуй, стоит попробовать, — сказала она вслух, но про себя решила пока ничего не говорить Эве о своих планах.

— Ты о чем задумалась? — спросил вошедший Клайв. — Что-нибудь случилось?

— Да нет, все вроде в порядке, — улыбнулась Нора, очнувшись от раздумий. — Что делает Эва?

— Готовит уроки. Я обещал ей помочь. Тебе сейчас ничего не нужно? Может быть, отвести тебя в спальню?

Нора настороженно взглянула на Клайва, но поняла по его глазам, что никакого тайного умысла он не имел.

— Спасибо, но мне больше не нужна помощь. Я посижу немного здесь, посмотрю телевизор.

— Хорошо, но я все равно должен задержаться. Эва хочет, чтобы я уложил ее спать.

— Ты так добр к ней. Послушай, а ты никогда не хотел…

И замолчала, не зная, тактично ли спрашивать о таком.

— Не хотел что? — удивился ее нерешительности Клайв.

— …иметь настоящую семью. Хорошую жену, много детей.

Подойдя к камину, Клайв подложил дров и стал не торопясь помешивать угли.

— Так вот для чего тебе потребовалось замужество с Даниилом? Ты сама хочешь того, что называешь настоящей семьей.

— И что в том удивительного? — осторожно спросила она.

— Удивительно не это. А то, что ты отваживаешься на брак не столько сообразуясь с душевным чувством, сколько заранее стремясь, так сказать, к итогу семейных отношений.

И, обгоняя возможные возражения, Клайв добавил:

— Ведь мы с тобой могли бы иметь и детей, и то, что ты называешь настоящей семьей.

Слова были сказаны спокойно и взвешенно, а ударили как электрическим током. К изумлению Норы, на услышанное отреагировало ее тело. Да, это была реакция чисто физиологического свойства. Она почувствовала, как ее бросило в жар. Моментально взмокло все тело, напряглась грудь. А тут еще и мозг услужливо высвободил из каких-то тайников памяти картину десятилетней давности. Он, молодой красавец с горящими глазами и чуть хрипловатым от возбуждения голосом, спрашивает ее, совсем еще юную и неопытную:

— Тебе не больно, дорогая? Я не хочу, чтобы тебе было больно. О господи! Как ты очаровательна! Какое наслаждение ты мне даришь!

Это был тот самый вечер, который круто изменил всю ее дальнейшую жизнь.

— О чем ты думаешь? — как сквозь туман донесся до нее мужской голос. На мгновение она испугалась, уж не разгадал ли он ее состояние? Во всяком случае, у него-то глаза явно выдавали страсть, или ей показалось? — У нас с тобой, как выяснилось, получаются прекрасные дети. Что мешает нам родить второго, третьего?..

Господи, о чем говорит этот невозможный человек! Ясно, что он не предлагает ей плодить внебрачных детей. Да, Клайв несколько раз затевал разговор о возможности их брака, но всегда у нее было ощущение, что им движет исключительно чувство долга, желание успокоить свою совесть. И каждый раз после очередного отказа на его лице читалось едва ли не облегчение.

— Дело не в том, чтобы родить еще одного ребенка, — возразила Нора, — а в том, что я хочу прожить свою жизнь с человеком, которому я не безразлична.

— Мне ты не безразлична! Понимаешь, мне! Как ты думаешь, что я стараюсь доказать тебе всю последнюю неделю? О чем, наконец, говорят все десять лет после рождения Эвы. Вы — моя семья! Ты и Эва!

— Но я не жена тебе.

— Это уж ты так сама распорядилась. Тебе достаточно было сказать одно только слово, и ты стала бы ею.

— Ну, здесь тебе действительно не откажешь в благородстве. Однако согласись, ты не очень переживал отказ. Скажу больше: тебя заранее немного пугало — вдруг да я соглашусь? Но ты, зная мою твердую позицию, ничем не рисковал, вновь возвращаясь к вопросу о возможности нашего брака.