Мечтай о невозможном - [164]

— Давайте присядем, — предложил Белл. — Этические комиссии существуют, например, в ЦКБ, когда им требуется испытать новые лекарства на людях. В комиссию входят люди самых разных профессий: адвокаты, врачи, священники разных конфессий… Эти люди решают, будут ли и каким образом испытываться лекарства на людях. Нечто подобное созывается в таких случаях, как с Гораном… Ему почти исполнилось шестнадцать лет. В девятнадцать врачи были бы обязаны немедленно прекратить всякое лечение, вырази он свой отказ.

— Вы бы дали ему умереть?

— Мы были бы обязаны дать ему умереть. Но ему пока нет девятнадцати. Однако его отказ от новой пересадки уже сам по себе имеет значительный вес. Врачи видят шанс на спасение Горана в трансплантации. И тут возникает вопрос: следует ли пренебречь волей шестнадцатилетнего человека, иными словами совершить насилие над ним, или в результате всестороннего обсуждения его желанию умереть надо будет пойти навстречу? Об этом, собственно, идет речь в замечательном фильме «Whose Life is it Anyhow?» Немецкое название звучало так: «Чья это жизнь, в конце концов?» Вы видели его?

— Нет.

— После автомобильной аварии человек полностью парализован… Как же звали того актера, который сыграл главную роль… Дрейфус! Ричард Дрейфус!.. Этот человек лежит в кровати, он не может двигаться, только дышать и говорить… Один врач непременно хочет сохранить ему жизнь, его играет великий Джон Кассаватес, муж Джины Роулэндс… Но что это за жизнь!.. Парализованный борется три года, четыре, в разных судах он борется за свое право умереть… У него достаточно денег, чтобы заплатить за это… и наконец он получает это право. Он победил… нам не показывают, как он умирает, только открытая дверь закрывается сама собой… Мы стоим перед лицом дилеммы, как и в случае с Гораном! Каждый, кто сегодня вечером будет заседать в этой комиссии, занимался с Гораном, лечил его, хорошо его знает. Большинство сдали письменные отчеты, другие в любой момент могут с ними ознакомиться. Это потребует достаточно много времени… Может продлится до завтра… или дольше… Совершить насилие над мальчиком в сотни раз проще. Вскрываем живот, вставляем новую печень, зашиваем живот! Но это будет означать изнасилование. Ему же шестнадцать! Если комиссия в конце концов решит, что его надо прооперировать, он будет прооперирован, даже против его воли! Но заключение комиссии может быть сделано и в совершенно другом направлении, все решается большинством голосов. Я считаю, что подобная комиссия чрезвычайно усложняет дело, мы не созрели для этого. Но большего, в плане этики, мы сделать в данный момент не в состоянии… Это трудно и мучительно, но вы же видите, господин Фабер, даже если с небес громко говорят: «У моря нет берегов!», надежда, ваша, моя, тихо говорит, что может — возможно, — все же есть хотя бы один шанс: «И все же! Берег есть!»

2

Их было семеро в большом конференц-зале.

Этическая комиссия начала заседание в девятнадцать часов. По предложению профессора Альдерманна каждый из семи членов комиссии должен был сначала высказать свое основополагающее мнение, и только после этого можно было начать прения.

— Юдифь, прошу вас!

Доктор Юдифь Ромер сказала:

— Я считаю, что при любых обстоятельствах Горан должен получить новую печень, даже если сам он этого не хочет. Он молод, он быстро и полностью поправился после того катастрофического состояния здоровья, с котором он попал к нам в больницу. Это будет вторая по счету пересадка печени у него. Первая операция, которую провели коллега Меервальд и коллега Белл, увенчалась полным успехом, Горан прожил многие годы без каких-либо отклонений. То, что в Сараево он перестал принимать лекарства, имело свою особенную причину. С тех пор как он находится у нас, он всегда принимал необходимые препараты и мужественно переносил связанные с их приемом побочные явления. Сейчас он находится в шоковом состоянии. Мне очень хорошо известно, как настойчиво моя дочь, перед тем как ей пересадили почку, когда она плохо себя чувствовала, высказывалась против операции, да, и даже хотела умереть, потому что ей казалось, что она не сможет больше вынести побочных явлений, связанных с гемодиализом. Моим коллегам и мне удалось убедить ее изменить свое мнение, доверять нам. Сейчас она здорова и весела. В случае с Гораном Петра может оказать положительное влияние, их с Гораном связывают личные отношения. Больной видит на примере Петры счастье здорового человека. Коллега Белл и коллега Меервальд знают Горана почти тринадцать лет. Во время операции и подготовки к ней больной не мог бы попасть в более хорошие руки. Горан не одинок. У него есть фрау Мазин и господин Фабер. Они оба приложат все силы, чтобы позаботиться о нем. В этом случае имеется достаточно денежных средств в том числе. Я голосую за новую трансплантацию при любых обстоятельствах.

— Спасибо, — сказал Альдерманн. — Георг, прошу вас!

Огромный дьякон Георг Ламберт заговорил:

— В последние недели я много времени провел с Гораном. Мы беседовали друг с другом, мы и молчали друг с другом. Вы все здесь меня хорошо знаете, и вам известно, что я борюсь за жизнь, где это только возможно. Но в случае с Гораном это невозможно. Его жизнь превратилась в сплошную муку. Нам и представить трудно, как сильно он страдает. И мы можем только надеяться, что вторую трансплантацию, к которой его принудят, он вообще сможет пережить. И коль скоро он ее переживет, что тогда? Ведь это будет вторая пересадка. Мы знаем, насколько малы в данном случае шансы на успех с самого начала. Мы хорошо знаем, что состояние у больного после такой операции зачастую оказывается хуже, чем конечная стадия самого заболевания. Все мы были свидетелями ужасных случаев, давайте вспомним и об этом, когда многие семьи молились о скорой избавительной смерти для своих страдальцев, которые в полубессознательном состоянии, почти потерявшие разум из-за нарушений в обмене веществ, были привязаны к кровати, мучимые болями и лихорадкой, глубоко несчастные. Да, и подумайте вот еще о чем. Как часто врачи, сестры и санитары желали бы, чтобы операция вообще не состоялась. Меньше половины таких больных проживает дольше пяти лет. И прежде чем умереть, каждый из них должен пережить длительную, изнуряющую борьбу с отторжением органа, инфекциями, болями и кровотечениями. И, наконец, подумайте о том, что каждый человек имеет право не только на достойную жизнь, но и на достойную смерть. Это является нашей нравственной обязанностью — позволить Горану умереть.