Мечтательница из Остенде - [59]

— Прошу вас, позвольте войти сюда хотя бы моим подругам. Ах, вот они.

Грейс, Одри и София приблизились к Сильвии, чтобы поцеловать ее и утешить. Потом они расселись на соседних диванчиках.

Сильвия пояснила полицейским:

— Я сняла эту виллу благодаря им. Мы с ними познакомились этой зимой, когда лежали в больнице в отделении профессора Милло. Ах, господи боже, если бы я знала…

Специально для приятельниц она опять начала сначала:

— Не понимаю, как это случилось. В этом году Морис держался так любезно. Был куда покладистее, чем обычно. Проще. Мне кажется, он понял, что мне нужно оправиться от болезни, что мне пришлось пройти курс химиотерапии по поводу рака. Может, ему кто-то сказал об этом? Или же он догадался? Все последние дни он протягивал мне руку помощи, уверяя, что он любит меня такой, какая я есть, что не следует ничего скрывать от него. Правда, мне было нелегко заговорить об этом. Я так и не смирилась с тем, что после лечения у меня выпали волосы и пришлось скрыть лысину под париком. В первый вечер он увидел меня внизу, в пижаме, без парика, — я пыталась отыскать книжку, купленную в супермаркете, а она куда-то запропастилась. Вчера вечером, после того как мы выпили липовый чай, стоя у двери и желая ему спокойной ночи, я вдруг поняла, что эта треклятая книга лежит у него в комнате на кровати. И вот уже за полночь, а я все ворочаюсь с боку на бок и не могу заснуть — я скверно засыпаю, с тех пор как заболела, — я решила, что мне удастся, не потревожив Мориса, забрать книжку. Морис уже задремал. Чтобы не будить его, я двигалась потихоньку, стараясь не шуметь, но в тот момент, когда я протянула руку к книге, он вдруг набросился на меня. Я ощутила страшную боль, мелькнуло лезвие ножа, я закричала, оттолкнула его, он откинулся назад, ударился о стену и упал на бок, и вот тут — бах! — смертельный удар! Он стукнулся затылком о ночной столик! Упал замертво!

Рыдания возобновились.

Комиссар, недоверчиво хмыкнув, потер подбородок и принялся советоваться с командой. Объяснение случившегося казалось ему малоправдоподобным. Если этот мужчина не опасался нападения кузины, то зачем он держал при себе в постели нож?

Потом, несмотря на протесты женщин, поддерживавших приятельницу, он объявил Сильвии, что той будет предъявлено обвинение, поскольку не обнаружено никаких следов борьбы и к тому же она, по ее собственному признанию, является единственной наследницей жертвы. Надев на запястья наручники, ее увели в участок.

Комиссар без сопровождающих вновь поднялся на второй этаж; надев резиновые перчатки, он опустил в пластиковые пакеты две главные улики: громадный кухонный нож и книгу «Комната мрачных тайн» Криса Блэка. И то и другое было залито кровью.

Укладывая роман, он бегло прочел текст от издательства, проступавший под бурыми разводами на обороте книги, и, не сдержавшись, со вздохом пробормотал:

— Вот уж правда, бывают люди, охочие до скверного чтения…

Женщина с букетом Пер. Елена Березина

На третьей платформе цюрихского вокзала каждый день, вот уже пятнадцать лет, стоит женщина с букетом в руке.

Сначала я думал, что мне показалось. Чтобы ее заметить, мне понадобилась не одна поездка к Эгону Амману, издателю моих переводов на немецкий, и не скоро я понял, что именно меня удивляет, — ведь эта немолодая дама выглядела такой нормальной, достойной и благородной, что на нее не обращали особого внимания. На ней был черный драповый английский костюм с длинной юбкой, туфли на низком каблуке и темные чулки; из кожаной сумки торчала ручка зонта, вырезанная в форме утиного клюва; узел волос удерживался на затылке перламутровой заколкой, а руки, обтянутые перчатками, сжимали скромный букет полевых цветов, большей частью оранжевых. Ничто не позволяло отнести ее к разряду сумасшедших или эксцентричных особ, и я считал наши встречи случайными.

Но как-то весной Улла, сотрудница Аммана, встречала меня у дверей вагона, и я кивнул ей на незнакомку.

— Мне показалось любопытным, что я часто вижу эту женщину. Какое совпадение! Она, верно, ждет моего двойника, кого-то, кто едет всегда тем же поездом и в то же время, что и я.

— Вовсе нет! — воскликнула Улла. — Она стоит на этом месте каждый день и высматривает.

— Кого?

— Кого-то, кто все не едет… потому что каждый вечер она уходит одна, а назавтра приходит снова.

— Неужели? И давно это началось?

— Я вижу ее лет пять, но однажды мы беседовали с начальником вокзала, так он заметил ее впервые лет пятнадцать назад!

— Невероятно! Улла, ты меня разыгрываешь!

Улла покраснела — от малейшего волнения она становится пунцовой, — что-то промямлила, смущенно засмеялась, покачала головой:

— Клянусь тебе, все именно так. Каждый день. Вот уже лет пятнадцать. Но в самом деле наверняка дольше, потому что каждый из нас долгие годы не замечал ее здесь… Да и первый, кто обратил на нее внимание, тоже не сразу… Ты, например, ездишь в Цюрих три года, а заговорил о ней только сегодня. Она ждет, возможно, лет двадцать или тридцать… Кто бы ее ни спрашивал, она никогда не отвечала, кого она ждет.

— Она права, — заключил я, — кто же может ответить на такой вопрос?