Мечтатели - [4]

И вот, наконец, Степан дома! Велика была радость родителей, родных и товарищей. Мать не могла вдоволь насмотреться на сына. Как он возмужал за это время, каким стройным стал, а как он умно говорит! Но прошло несколько недель, и соседи стали между собой перешёптываться о том, что Степан привёз с военной службы какую-то новую веру. Он больше не пьёт, не ходит на гулянья, а по утрам и вечерам читает Евангелие и молится. Никто из соседей не слыхал от него грубого слова, и мало осталось людей, с которыми бы он не говорил о Христе. Казалось, что весь день Степан только и помышляет об Иисусе.

Первые дни Хратские не возражали сыну, но когда он предложил им вместе читать Евангелие, отцу это не понравилось. Ещё больше рассердился отец, когда Степан стал увещевать его оставить ругань и примириться с Блашко, с которым тот был в ссоре. Когда Андрей возвращался домой пьяным, Степан уговаривал его бросить пить. За эти обличения Андрей с женой сердились на Степана. Наконец, и мать восстала на него, потому что он и ей говорил, что она грешит, сбывая за спиной отца разный товар. Так вся семья отшатнулась от Степана, один только дедушка Андрей всегда готов был слушать те чудные слова, которые читал ему Степан. Но днём у них часто не было свободного времени, и они читали иногда ночью.

В первые дни после приезда Степан пошёл навестить Блашко. Последний был человек серьёзный. Он усердно читал книгу Иова, Иисуса Навина, а в воскресенье и проповеди. Блашко слыл среди соседей за умного человека, да и сам себя считал таковым. Но то, что говорил об Иисусе Христе Степан, было для Блашко ново. Он видел, что Степан лучше понимает Священное Писание, и это его раздражало. Он стал презирать Степана, стараясь вступить с ним в спор. Однажды подобный спор Блашко закончил такими словами:

– Если человек уповает на Бога и старается честно прожить жизнь, то Бог, конечно, всё простит ему за гробом. Но кто из живущих может знать, что грехи его прощены?

– Я знаю! – радостно отозвался Степан.

– Молчи и не хули Бога! – сердито отвечал Блашко.

– Я не хулю Бога, – ответил Степан. – Иисус

Христос говорит: «Придите ко Мне, все труждающиеся и обременённые, и Я успокою вас!« Если вы зовёте к себе гостя и хотите его угостить, вы ведь его к себе действительно ожидаете. Когда он придёт, вы его угощаете, и гость знает, что именно вы его накормили. Точно так было и со мной. Иисус Христос позвал меня, и я поверил Ему и пришёл к Нему, получив от Него милость и прощение грехов. Я был связан грехами, но Он снял с меня это бремя, и я теперь свободен. Итак, всякий человек может и должен знать, что Спаситель простил ему грехи. Если же он этого не знает, значит, он ещё не принял Его прощение.

– Самодовольный фарисей, праздный мечтатель!

– закричал на него Блашко.

Мальчишки, услыхав слова Блашко. передали их другим, и так появилось в Дубравке прозвище «мечтатель».

3. ВСТРЕЧА

Был солнечный зимний день. Природа напоминала невесту в белоснежном наряде, украшенном жемчугом и алмазами. Солнечные лучи ласкали красавицу природу. Снег блестел и искрился в солнечных лучах.

Земля как бы облачилась в ризу невинности и покоя. В этой сказочной тишине на заснеженном мосту показалась Марьюшка Блашко. Она была нарядно и чисто одета: было воскресенье, и она торопилась на гулянье. Идя через мост, она взглянула на домик Хратских, и вдруг ей стало грустно. Она идёт на гулянье, но своего старого товарища Степана там не увидит. Она знала, что никогда больше там с ним не встретится.

«Лучше бы ему умереть, чем так измениться. Кто бы мог подумать, что такой весёлый парень превратится всем на посмешище в «мечтателя». Ах, жаль и думать об этом!«

Марьюшка с нескрываемым страданием смотрела на дом Хратских. Что делает теперь Степан? Она слышала, что дома он больше не смеет молиться, все на каждом шагу ставят ему преграды. Слыхала она, что и в церковь он больше не ходит с тех пор, как молодые люди осмеяли его раз, когда он излагал им своё учение.

«Бедный Степан! Как могли подобные глупости запасть ему в голову? Недаром он всегда был столь задумчив. Пожалуй, – продолжала свои размышления Марьюшка, – если бы отец не запретил мне говорить с ним, он меня послушался бы. Я расспросила бы его, как он дошёл до таких заблуждений, отвела бы его от них. Дома все так недоброжелательно относятся к нему, он же упорствует и стоит на своём». Как ждала она его все эти годы, как радовалась его возвращению! И вот уже несколько недель он дома, а она ещё ни слова не слыхала от него.

Погружённая в раздумья, Марьюшка шла, опустив голову. Дорога вела через лес, нарядно убранный снегом, затем сворачивала к мельнице. Вблизи замёрзшего водопада стоял старый развалившийся дом.

Раньше здесь была бумажная фабрика, ещё и ныне виднелись некоторые полуразрушенные пристройки.

Летом стены зарастали хмелем и другими вьющимися растениями, теперь всё было занесено снегом и покрыто льдом, блестевшем на солнце, как хрусталь. Летом вокруг развалин струился ручеёк. Над ручьём нависла скала, на которой был виден крест – в память совершившегося здесь когда-то события: невинный праведник отдал жизнь за своего виновного брата. Марьюшка оглянулась по сторонам. Ей стало жутко в этом глухом месте. Рассказывали, что все женщины, колдовавшие в Дубравке (а их было немало), ходили колдовать именно сюда. Вдруг послышался скрип снега и чьи-то шаги. Марьюшка в страхе оглянулась и… увидела Степана. Сердце её сжалось, и она почувствовала странное смешение грусти и радости. Он шёл, освещённый солнцем, наслаждаясь красотой, которая ему открылась через просеку леса. «Что же я медлю? – думала девушка. – Теперь как раз удобное место и время заговорить с ним. Сам Бог послал мне его навстречу. Подойду к нему и приглашу его на гулянье!«