Меченый Маршал - [52]

Тем не менее, он был удостоен дружеского шлепка по спине от Тенгиза, который был поражен неслыханной щедростью, явленной этим редкостным пройдохой и скупердяем.

— Да уж, — ехидно пробормотал Дмитрий так, чтобы его слышала только Анна, — я думаю, что если бы Тенгиз не забирал Мелису в Каир, и ее лен не переходил под мою руку, наш управляющий не был бы так щедр. Роща, о которой он говорил, лежит как раз на границе наших земель, и испокон веку была предметом спора между владельцами. Так что он ухитрился подарить им их собственное масло!

В конце концов, прощание завершилось, и Тенгиз с Мелисой взошли на борт. Под громкое сопение расчувствовавшегося более всех остальных Ставроса матросы втянули внутрь сходни и отдали швартовы. Полоса воды между пристанью и бортом начала расти, гребцы выдвинули весла, и под первый удар задающего ритм большого барабана, разом опустили их в воду. Вскоре галера скрылась за зелеными холмами острова Негропонте.

19

Киев. Аэропорт Борисполь

Шамарин, чертыхаясь, покинул пассажирский салон «Боинга», везущего челноков из Салоник, и, размахивая направо и налево удостоверением, с надписью на обложке «Верховна Рада Украины», ринулся в грузовую зону получать свой невеселый багаж.

Изуродованные в автокатастрофе тела археологов, которые ему пришлось опознавать в греческом морге, через неделю после аварии в горах, куда их непонятно каким ветром занесло, возвращались на родину.

Согласно распоряжению шефа, тела несчастных должны были быть отпеты в небольшой часовне на территории Лавры, а затем отданы родственникам для захоронения там, где они этого пожелают. При этом Наместник сделал широкий жест и заверил семьи пострадавших, что Киево-Печерская Лавра берет на себя все хлопоты по доставке к месту погребения.

Выместив злобу на водителях двух нанятых автобусов, Шамарин погрузился в «Ягуар», который оставил перед отъездом на правительственной стоянке, и, поглядывая на часы, ринулся в сторону центра, чтобы до начала церемонии успеть переговорить с Наместником, и поделиться с ним своими соображениями.

Он успел лишь ступить на порог кабинета, как Наместник, который отвечал на какой-то звонок, приложил палец к губам и нажал на клавишу громкой связи.

— Господин архиерей? — раздался в динамике незнакомый голос. Его обладатель выговаривал слова по-русски медленно и с сильным акцентом. Это был определенно иностранец, отметил Шамарин, так как по «официальному» званию здесь к Наместнику не обращался никто, — с вами будет разговаривать господин Рене Синклер. Я его буду переводить. Речь пойдет про Турин и Салоники.

Стараясь не производить ни малейшего шума, Шамарин медленно опустился на ближайший стул, и превратился в слух.

20

1267 Бургундия, окрестности города Боне

Солнце не успело подняться над бесконечными рядами виноградных лоз, которые окружали богатую бургундскую деревню, как в церкви тамплиерской прецептории зазвонил колокол. Это означало, что наступила суббота, и пора собираться на ярмарку.

Якоб прикрикнул на жену, чтобы не мешкала с завтраком, урезонил младших детишек, затеявших в доме игру в прятки, и велел достать из сундука свой лучший наряд. Ведь он был не простым вилланом, а вольным и зажиточным крестьянином, который добился для себя и своих потомков столь желанного крепостного права.

Конечно, привилегия укрываться в крепости их господина, барона де Боне, вместе с семьей и двумя телегами скарба, в случае опасности или войны, обходилась недешево. Но зато теперь, когда в замковую книгу было внесено его имя и прозвище, вместе с количеством свиных туш, которые он был обязан ежегодно поставлять в замок, Якоб Весельчак мог чувствовать себя вполне спокойно.

Он нагрузил телегу забитыми вчера свиньями, и, раскланиваясь с соседями, выехал за околицу.

Соседи, крепостной привилегии не имевшие, из зависти утверждали, что для того чтобы чувствовать себя в безопасности, достаточно соседства тамплиеров, которым они платят церковную десятину. Здесь неподалеку от города Боне, за стенами своей прецептории, храмовники обучают военному делу тех братьев, которые вступают в орден во Франции, Бургундии, Нормандии, Провансе и Лангедоке, и готовят их к отправке в Святую Землю, так что в рыцарях нет недостатка.

Правда, священник в своих проповедях частенько рассказывает о том, что храмовники все время нарушают заповеди Господни. При этом он частенько приводит в пример поговорку: «Пьет и ругается как тамплиер». Но Якоб, который водил дружбу с каменотесами, знавшими всех и вся, знал, в чем тут дело.

Епископ диоцеза Боне, который из-за соседства большого тамплиерского дома терял доходы, готов был тамплиеров окрестить кем угодно, хоть еретиками, хоть язычниками, лишь бы прихожане отдавали десятину не в прецепторию, а в его приходы. А пословицу эту принесли из Лангедока, где слово «тамприер», а (вовсе не тамплиер!) на местном наречии обозначает «стеклодув».

Зная, что на тамплиеров возводят напраслину, Якоб Весельчак, тем не менее, заносчивых храмовников не любил. Как бы в подтверждение этим мыслям, его обогнал, обдав пылью, и чуть не перевернув телегу, заставив съехать на обочину, большой отряд. Два десятка воинов-монахов в плащах из бурой, неочищенной шерсти, с поднятыми вверх копьями, пророкотали мимо и скрылись за поворотом дороги.