Меченая - [47]
Никто не осмеливается приблизиться к застывшей в неподвижности Жанне. С той же угрозой в лице девушка подбирает камень, отскочивший к ней. Она несколько мгновений разглядывает каменный глаз, часть изъеденного, словно проказой, носа, уголок рта. И улыбается при мысли, что без этого камня, который сам заставил ее сделать бросок, проклятый слуга продолжал бы обвинять ее и, быть может, смог убедить жандармов, что истинной виновницей поджога является она. Ее рука ощущает тепло. Она снова зажимает в кулаке камень. Сила и удовольствие наполняют Жанну. Меченая начинает хохотать — смех ее безумен. Остальные так поражены, что не знают, как поступить. Они отодвигаются от Люка. И только Галиотт стряхивает с себя оцепенение. Она становится на колени рядом с раненым и прикладывает к ране передник, впитывающий кровь, как губка.
Никто не в силах произнести ни слова перед этой девчонкой, изувечившей парня. Люди в странном оцепенении — словно попали под чары колдуна. Хотя Люка лежит на земле, будто зверь, сраженный ударом молота, все выглядит так, как если бы Жанна никогда не бросала камня в своего обвинителя.
— Можете унести его… ему так и не удалось соврать… — с презрением цедит Жанна. И зло добавляет: — А что сделали бы вы на моем месте?.. Отвечайте!..
Она отбрасывает назад прядь волос, которая все время падает ей на щеку, и ждет одобрения присутствующих. Но в молчании Галиотт и Анриетты Меченая чувствует упрек. Ее мог бы поддержать Антуан, но тот застыл в неподвижности и избегает взгляда Жанны. И тогда девушка срывается на крик.
— Разве не ясно, что виновник он? Я видела его, как вижу вас… Клянусь в этом…
Камень в ее руке тяжелеет. Меченая понимает, что он готовится к новому удару. Камень желает разбить лица нерешительных жандармов. Окончательно разворотить лицо болтуну Люка, который все еще может обвинить ее. Но Жанне не хочется бросать камень в женщин и в отчима. Антуан защитил ее от Тюрпо. Она сжимает обломок статуи и вдруг испытывает испуг — камень под давлением пальцев становится мягким. Она сжимает его сильнее, и камень превращается в часть ее плоти. Девушка ощущает человеческое тепло, стремящееся вырваться из тюрьмы, из-за решетки пальцев. Осколок скользит и бьется, как пленный жаворонок. Девушка дрожит от ужаса, но не разжимает хватки. Она. понимает, что в камень вернулась жизнь. Нельзя, чтобы другие увидели этот живой обломок. Рука ее раскачивается с растущей угрозой.
— Остановись, — приказывает Антуан, — сама не знаешь, что делаешь. Положи камень на землю…
Жанна читает на лицах страх. Взгляды людей прикованы к ее раскачивающейся руке. Девушка знает, что стоит ей раскрыть пальцы, как камень рассечет новое лицо. Но она не желает видеть крови на других лицах. Жанна пытается совладать с силой, управляющей ее рукой. Не справившись с нею, Меченая с трудом заставляет себя убежать в свою комнату. И там с ногами забирается на кровать. Жанна так и не отпустила камень, вновь превратившийся в обычный булыжник. Она яростно пытается исцарапать известку на стене острым ребром обломка. На ее губах выступает пена, зубы скрипят и стучат в такт со скрипом камня по известке. Девушка хочет измотать упрямую силу, чьей пленницей себя ощущает. Стена покрывается длинными глубокими шрамами — такие могли сделать лишь когти дьявола.
Вдруг Меченая ощущает чье-то присутствие. Оборачивается и вздрагивает. У окна, прислонившись к стене, стоит старый бродяга. Девушка не слышала, как он вошел. Дверь даже не скрипнула. Старик возник сам собой. Его продолговатое лицо сурово. Вначале Жанна от удивления теряет голос, потом думает, что поденщика освободили после показаний Люка и послали, чтобы выудить у нее признание этой очной ставкой. Она вскидывает подбородок и вызывающе бросает озлобленным голосом:
— Это не я, Люка все врет… Он разозлился, что я не отдалась ему…
Старик не двигается с места. И не произносит ни слова. Он только смотрит на Жанну, и этот взгляд кажется ей частичкой небес, крохотной частичкой, где нет места ненависти, злобе, лжи. Крошечный кусочек небес в глазах бродяги, но он кажется безграничным. Как далекая недостижимая земля. Жанна спрыгивает с постели. Но ее свободная рука не отпускает деревянной спинки кровати. Чуждая сила по-прежнему держит Меченую в напряжении. И Жанна повторяет уже не столь уверенно:
— Это не я… Это он, только он!..
Она с силой сжимает камень. Ей хочется раздробить его, превратить в пыль, каким этот обломок был в момент сотворения мира. В старом бродяге живут только глаза. Девушка опускается на пол и покорно становится на колени. Ей хочется услышать его голос. Тишина гнетет Жанну. Меченая ползет по крашеному полу. Из глаз ее катятся слезы, порожденные упреками совести, болью и ненавистью. Старик наконец поднимает руку. Медленно выставляет вперед два пальца. И начинает говорить.
— Малышка, из любопытства ты стала прислужницей дьявола… И скоро отправишься к своему повелителю. Пора повиниться перед родными в том зле, которое ты причинила, тогда страдания твои будут облегчены…
Губы старика едва приоткрыты. Он говорит, словно не разжимая зубов. Жанне не знаком этот его голос. Он звучит гулко, будто исходит из колодца и дробится под высокими сводами. Меченой кажется, что старик взмывает над полом, словно призрак или сам Всемогущий…
Крайне интересное исследование знаменитого писателя и собирателя фольклора, в популярной форме представляющее не только Дьявола во французской народной традиции, но и легенды о колдунах, чудовищах, полу-языческих духах, «страшные сказки», выдержки из гримуаров, поверья, заклинания, обряды и молитвы. Книга написана в ироническом ключе и заставит читателя не раз от души рассмеяться.
…Странный трактир заставлял внимательно прислушиваться к малейшему шуму и навевал вопросы по поводу столь необычного места.Кто бы мог подумать, что однажды посетив его, вы останетесь в нем навсегда…Мистического рассказ Клода Сеньоля — величайшего из франкоязычных мастеров "готической прозы".
Я несусь, рассекая тьму, меня гонит пустое… вечно пустое брюхо… Мой голод заставляет людей дрожать от ужаса. Их скот источает аппетитные запахи, наполняя мой проклятый мир.Когда я выйду из этого леса, чьи тысячи застывших лап с кривыми цепкими корнями вцепились глубоко в землю… Когда я со своим неутолимым голодом окажусь меж толстых стен, что человек возвел вокруг своих шерстяных рабов, и выйду на клочок утоптанной земли, я превращусь в быструю и гибкую тень, в черную молнию, дышащую в кромешной тьме… Вздохи мои будут воем, пить я буду кровь, а насыщаться — горами нежной горячей плоти.
«Они мне сказали, что черты мои восстановятся… Они закрепили мои губы… сшили мои щеки… мой нос… Я чувствую это… Они превратили меня в живой труп, вынудили к бегству от самой себя… Но как я могу убежать от той другой, которую не хочу…»Мистического рассказ Клода Сеньоля — величайшего из франкоязычных мастеров «готической прозы».
…Каждое утро ничего не понимающие врачи отступают перед неведомым. Никакого внутреннего или внешнего кровотечения, никаких повреждений капилляров, никакого кровотечения из носа, ни скрытой лейкемии, ни злокачественной экзотической болезни, ничего… Но кровь моя медленно исчезает. Нельзя же возложить вину на крохотный порез в уголке губ, который никак не затягивается — я постоянно ощущаю на языке вкус драгоценной влаги…Блестящий образец мистического рассказа от Клода Сеньоля — величайшего из франкоязычных мастеров "готической прозы".
Зловредный майский кот… Зверь с семью запасными жизнями и семью временными смертями… Даже мертвый Матагот не совсем мертв. Тот, кто имеет Матагота, может спокойно умереть, зная, что Матагот продолжает ему служить верой и правдой.Готическая повесть Клода Сеньолья о Матаготе — коте-колдуне из французского фольклора (явного прототипа Кот в Сапогах).…Переплетение мистики и реальности, детали будничного крестьянского быта и магические перевоплощения, возвышенная любовь и дьявольская ненависть — этот страшный, причудливый мир фантазии Клод Сеньоля, безусловно, привлечет внимание читателей и заставит их прочесть книгу на одном дыхании.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сюжет романа построен на основе великой загадки — колоды карт Таро. Чарльз Вильямс, посвященный розенкрейцер, дает свое, неожиданное толкование загадочным образам Старших Арканов.
Это — английская готика хIх века.То, с чего началась «черная проза», какова она есть — во всех ее возможных видах и направлениях, от классического «хоррора» — до изысканного «вампирского декаданса». От эстетской «черной школы» 20-х — 30-х гг. — до увлекательной «черной комедии» 90-х гг.Потому что Стивена Кинга не существовало бы без «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда» Стивенсона, а Энн Райс, Нэнси Коллинз и Сомтоу — без «Вампиров» Байрона и Полидори. А без «Франкенштейна» Мэри Шелли? Без «Комнаты с гобеленами» Вальтера Скотта? Ни фантастики — ни фэнтези!Поверьте, с готики хIх в.
Кто не знает Фрица Лейбера — автора ехидно-озорных «Серебряных яйцеглавов»и мрачно-эпического романа-катастрофы «Странник»?Все так. Но… многие ли знают ДРУГОГО Фрица Лейбера? Тонкого, по-хорошему «старомодного» создателя прозы «ужасов», восходящей еще к классической «черной мистике» 20 — х — 30 — х гг. XX столетия? Великолепного проводника в мир Тьмы и Кошмара, магии и чернокнижия, подлинного знатока тайн древних оккультных практик?Поверьте, ТАКОГО Лейбера вы еще не читали!