Бог Ор воистину щедр и помог мне найти подарок для лунарки. Когда она узнала, что, скрывшись в траве неподалёку течёт река, тут же попросила туда проводить. Девушка вымыла посуду и уединилась дабы привести себя в порядок. Мы отошли, и я ощутил знакомое чувство, словно поблизости залегает руда. Оно появилось со стороны реки. Я только и успел, что скинуть облачение и погрузился в воду. Неожиданно глубокая для трёх локтей в ширину, река сомкнулась над головой, нутро полыхает от ощущения драгоценного металла. Руки впились в ил, с неистовством отбрасывая комья и корни. Наконец нащупал искомое — золотой самородок, рванул вверх.
Вынырнув, вспомнил о гоблине, оставшемся без присмотра, но тот только с любопытством пялится на меня. Промыв находку и выбравшись на берег, обнаружил ещё пару мелких золотых комков. Большой самородок прекрасен — в обрамлении белого кварца, с торчащими хоботками, словно дивный цветок. Достойный дар для Анны.
— Ах, Ворк, какой великолепный! — возопила девушка. — Где ты его нашёл?
Она приблизилась и прильнула губами к губам. Я с упоением ощутил глубину поцелуя и поддался страстной волне.
С трудом вырвался из омута, вспомнив о приличии и наблюдателе. Однако Куница опять взялась нахваливать и благодарить, что даже устыдиться толком не смог.
Два маленьких самородка я протянул гоблину. Тот замер от неожиданности, а потом схватил и сунул в карман.
— Надо сказать спасибо, Атакаун, — учит лунарка.
— Зьачем?
Я рассмеялся, а девушка продолжает:
— Так положено говорить, если тебе что-то дарят. Ещё можно благодарю сказать, как вариант, и поделиться, какие чувства вызвал подарок.
— Тьогда лючше спасьибо — так корочье, — отозвался зелёный.
Я пуще прежнего предался смеху и добавил:
— В мешок убери, из кармана выпадет.
Схватившись за место, где лежит золото, он мотнул головой. Мы вернулись, и я взялся укладывать вещи в ранец. К нашему общему с Анной удивлению, гоблин выбрал ровное место и нарвал стеблей травы. В середину миниатюрной полянки положил золото и начал водить руками словно греет их над костром. Я даже сборы остановил, весь обратясь в наблюдение. Лунарка подошла ближе и тоже ловит каждое движение.
Сидящий Атакаун, начал покачиваться, а худощавые руки поменяли характер движения, взявшись словно подталкивать невидимый огонь вверх. Глаза гоблина заволокло, веки опустились, задрожали и почти тут же распахнулись. Анна вскрикнула — вместо желтой радужки их заполнил чёрный туман. Внезапно Атакаун вздрогнул, а муть в глазах постепенно рассеялась.
— Я узнал дорогу, — вдруг чётко произнёс он, лишь слегка меняя звучание.
— Что это было? — тут же спросил я. — И почему теперь хорошо разговариваешь на нашем?
— Великий Ор, — прошептала Анна.
— Это моя магия. Могу узнать дорогу туда, где уже бывал, — сообщил он нам.
— Но, — растерялся я. — Почему же раньше так не делал? И причём тут твоё произношение?
— Ну, — выговорил гоблин привычным высоким голоском, — про умение говорить на вашем — не знаю, само пришло, а вот искать путь и раньше умел. Просто с золотом намного лучше.
Я переглянулся с лунаркой, до сих пор пребывающей в удивлении. Случившееся не вписывается в привычную картину, но, с другой стороны, о внешнем мире мы знаем мало.
Хлопнув по колену, я заговорил:
— Ладно! Значит, сам Ор помог нам с тобой. Если, конечно, забыть, кто навёл племя на обоз, — добавил я грозно.
— Да, это так удивительно! — поддержала лунарка и вдруг добавила: — Ой! Смотрите, а что с ними?!
Самородки, подаренные Атакауну, ссохлись и поблекли. Тут же схватив их, гоблин с ужасом разглядывает коричневый песочек, в который они рассыпались на ладони. От удивления я едва не сел, наблюдая такое.
— Вот и цена, — проговорила Анна.
Крайне огорчённый гоблин опустил руки.
— Ладно тебе, ещё получишь, не переживай. Дорога длинная, найду тебе золота.
Слова подействовали, хоть и не сильно. Мы наконец собрались и двинулись за гоблином, взявшим к югу. Идёт уверенно, будто под ногами видимая тропа и это успокаивает. Случившееся, уже не выглядит чем-то из ряда вон выходящим. Всё же, когда ты наедине с огромным миром, даже самое непредставимое воспринимается, как должное.
К вечеру показались деревья, пустившие нас под свои кроны. Лес лиственный, с редкими вкраплениями хвойных великанов. Я даже ощутил некое спокойствие, но оно тут же рассеялось, когда заметил знакомые следы гоблинов, а чуть поодаль обнаружились два мёртвых. Атакаун деловито взялся их тормошить, поднимать губы и разглядывать желтоватые, большие кривые зубы. Я сосредоточился, пытаясь понять откуда ждать появления собратьев нашего проводника.
— Странно, чтьё они здесь окьязальись, — подытожил Атакаун, неожидано возвращаясь к былому выговору. — Это племя… кьак же пьё ващьему-то… что-то тьйпа Синьи-Бородаявочньяков. Ихь мьеста в сьевершной, вьерхшней чьйясти Вьеликих Ш’Больйот. Смотьрийте…
Гоблин указал на распухшую ногу одного и руку другого. Я предположил, что следы похожи на укусы.
— Этьё мьёнстри с ш’больйот их такь. Сильньё ядъёвитые укъюсы, дажье ньяс берьёт.
Я снял арбалет и взвёл тетиву, дивясь переменам с речью.
— И что думаешь?