Меч полководца - [7]

— О чем? — шепотом спрашивали из темноты.

— Шифром переписываются! — с досадой отвечал телеграфист. — Цифры, цифры, а потом вдруг какое-нибудь слово.

— Какое?

— Сегодня, например, Ташкент отстучал: «Произведите 674».

Гимназисты ломали головы: что может быть скрыто за цифрой 674?

А тем временем, опередив полицию и прокуратуру, на верный след напал Бенько. Он узнал, что гимназисты занимались в тайном кружке самообразования, что один из его организаторов — семиклассник Михаил Фрунзе, это он прочел в кружке реферат о Максиме Горьком и закончил свое выступление возмутительными словами: «Пусть сильнее грянет буря!»

Дальше — больше. Бенько удалось разузнать, что на занятиях кружка гимназисты читали нелегальную революционную литературу.

По вечерам в своем домашнем кабинете инспектор сочинял подробный донос по начальству. Но тут он допустил оплошность — забыл запереть на ключ ящик письменного стола. Сын Бенько, гимназист первоклассник, удивленно посвистывая, прочел папашины записи. Не такое уж счастье быть сыном всеми ненавидимого инспектора. Единственная возможность сохранить дружбу с другими гимназистами — это время от времени предупреждать их о кознях дорогого папаши.

Младший Бенько во весь опор помчался на Алмаатинку. Было уже тепло — май. Костя Суконкпи, сбросив рубашку, загорал на валуне, огромном как слон.

— А я что зна-а-ю! — зазывающе пропел младший Бенько.

— Что же? — лениво поинтересовался Костя. Однако же сел, свесив вниз босые ноги.

Инспекторский сын выложил Косте все, что было написано в папашином доносе. Суконкин проворно скатился с валуна, пожал руку младшему Бенько.

— Ты поступил как благородный человек!

Гордый похвалой самого Кости Суконкнна, инспекторский сын припустился обратно. Костя, озабоченно шмыгая носом, натягивал рубашку…

Вечером Павел Герасимович Бенько возвращался из купеческого клуба, где имел обыкновение играть в карты. По случаю выигрыша инспектор был настроен благодушно.

Вдруг из-за темных кустов сирени вышли двое в масках, загородили дорогу.

«Грабители!» — инспектор замер от страха.

— Господа… — Трясущиеся руки уже отстегивали цепочку карманных золотых часов.

— Не трудитесь, — глухим голосом сказал один из грабителей. — Нам часы не нужны.

— Что же вам угодно? — услужливо спросил инспектор.

— Нам угодно, — инспектору этот голос казался все более знакомым, — нам угодно, чтобы сочиненный вами донос не был передан по начальству. Не советуем рисковать жизнью.

— Даю честное, благородное слово, — прошептал инспектор. Он был до смерти напуган, растерян я потрясен. В одном из «грабителей» он узнал Михаила Фрунзе. Гордость гимназии! Какой позор!

674 по шифру означало обыск.

Ночью полиция нагрянула к трем гимназистам. Одним из трех был Костя Суконкин. Видно, все-таки выследили, что у него часто собирались товарищи. Но обыск ничего не дал. Костин отец привычно отпирался: не знаю, не видел.

Дело о листовках затягивалось.

Павла Герасимовича Бенько терзали сомнения: может, все-таки донести? Он пришел к директору гимназии и осторожно намекнул, что мог бы назвать некоторые имена…

— Но при чем тут воспитанники нашей гимназии? — изумился директор. — Листовки — дело рук приезжих…

Бенько все понял. Пока он следил, подкарауливал, рисковал жизнью в конце концов, директор, пользуясь своими связями, спешил замять историю с листовками. Конечно, не ради того, чтобы выручить замешанных в политическом деле гимназистов. Директор спасал собственную карьеру. По настойчивому совету директора неблагонадежные подали прошения о переводе в другие гимназии.

Костя Суконкин написал уклончиво: «По домашним обстоятельствам прошу уволить меня из гимназии».

— Где собираетесь продолжать образование? — спросил директор.

— Желал бы поступить в Семипалатинскую мужскую гимназию.

— Не возражаю против перевода, — сказал директор, подписывая Костины бумаги.

На ступенях Костю ждал Михаил, У него в руках тоже было прошение. Проходивший мимо Бенько злорадно поинтересовался:

— И вы, Фрунзе, переводитесь? По домашним обстоятельствам?

— Зачем же? — искренне изумился Михаил. — Я с просьбой от матери, чтобы меня отпустили в научную экспедицию.

Экспедицию снаряжало верненское отделение Императорского географического общества. Целью экспедиции было изучить растительный и животный мир Тань Шаня, до сих пор еще мало известный науке.

— Горными тропами пройдете от Верного к озеру Иссык-Куль, а оттуда спуститесь в Ферганскую долину. Всего примерно три тысячи верст, — говорил Федор Владимирович Поярков, показывая по карте маршрут экспедиции.

Рядом с ним склонились над каргой четверо гимназистов: Эраст Поярков, Михаил Фрунзе и еще два их товарища по классу. Четверо гимназистов — это и был весь состав научной экспедиции. Сам Федор Владимирович отправиться с юношами не мог, начальником экспедиции он назначил Эраста.

— Рискованное предприятие, — говорили многие в Верном. — Посылать юношей одних в опаснейшее путешествие по совершенно диким горам… Да и что они сумеют собрать?

Поярков в споры не вступал. Но Михаил слышал, как, перебирая походное снаряжение, Федор Владимирович бурчит себе под нос: