Меч полководца - [23]
Так было и в дни московских Октябрьских боев.
Но даже тогда, осенью 1917 года, изведав радость первой победы, Михаил Васильевич Фрунзе, кажется, вовсе еще и не думал, что через год с небольшим он станет во главе армий и осуществит одну из тех сложнейших, смелейших, тончайших военных операций, за которые полководцам дают имя «великий».
Нет, не думал он об этом. Советская республика ни с кем не собиралась воевать, одним из первых ее декретов был декрет о мире.
Михаил Васильевич вернулся из Москвы домой: строить новую жизнь, повое государство рабочих и крестьян. Строить там, где он молодым, двадцатилетним начинал революционную работу. Осуществить все, о чем мечтали и он и его товарищи, сходясь тайком на собрания подпольных кружков, ради чего поднимались на стачки, шли на баррикады…
СРАЖЕНИЯ
БЫВШИЙ ПОДПОЛЬЩИК И
БЫВШИЙ ГЕНЕРАЛ
Особняк одного из богатейших иваново-вознесенских фабрикантов заняли новые хозяева. В солдатских гимнастерках. В сатиновых косоворотках. В кожаных куртках. Здесь разместилось в 1918 году Управление военного округа.
День и ночь кипит работа в управлении. То и дело хлопает дверь бывшего хозяйского кабинета, где сидит теперь руководитель округа.
— Товарищ Новицкий! Телеграмма! Срочная. Из Реввоенсовета республики.
Немолодой человек в строгом военном кителе нет-нет да и вздрогнет при таком обращении. Соскользнут на стол стеклышки пенсне с золотой дужкой, и Федор Федорович Новицкий, близоруко похлопав ладонью по бумагам, изловит пенсне, начнет смущенно протирать стеклышки носовым платком.
Не привык он еще к новым словам: «товарищ», «Реввоенсовет». Ведь раньше к Новицкому обращались совсем по-иному: «ваше превосходительство».
Нет, он не жалеет о «добром старом времени», как называют всё, что было раньше, при царе, бывшие сослуживцы Новицкого, а также его бывшие друзья и даже бывшие родственники. Наоборот! Самым счастливым днем в жизни генерала царской армии Федора Федоровича Новицкого был тот декабрьский день 1917 года, когда солдаты 43-го армейского корпуса избрали его своим командиром. Сами избрали! Ни одна боевая награда, полученная за германскую войну, не доставляла такую огромную радость, такую истинную гордость, как это солдатское доверие. И пусть отворачиваются все «бывшие». Генерал Новицкий готов служить революционной России.
С 1918 года Федор Федорович Новицкий руководит военным округом, формирует полки, которые рабочий Иваново-Вознесенск посылает на защиту молодой Советской республики. На юг — против Деникина. На запад — против Юденича. На восток — против Колчака. Фронтов хватает.
В один из августовских дней, когда Новицкий вел заседание окружного штаба, в кабинет вошел председатель Иваново-Вознесенского губисполкома Михаил Васильевич Фрунзе.
— Я ваш новый военный комиссар, — представился Фрунзе. И сразу же подсел к столу. — Продолжайте. Я постараюсь быстрее войти в курс дела.
Так бывший подпольщик и бывший царский генерал оказались за одним столом, за одним общим делом.
Новицкий был уже давно наслышан о легендарном подпольщике, ставшем теперь главой Советской власти в Иваново-Вознесенске. Да и можно ли, живя в городе ткачей, не узнать множества необыкновенных историй об Арсении!
Встретил Федор Федорович нового комиссара с уважением, но все-таки немного отчужденно: одно дело — революционная борьба и совсем другое — военная служба. И каково же было удивление Новицкого, когда он вдруг обнаружил, что комиссар совсем недурно разбирается в военной теории, читал в подлиннике труды немецких, французских, английских, итальянских авторов.
При всей своей деликатности Новицкий не удержался, спросил:
— Где вы изучили итальянский? Бывали в Италии?
— Кроме Швеции, где прожил всего две недели, нигде за границей не бывал, — ответил с сожалением Фрунзе. — А языки… Знаете, их можно изучить дома, в России, если есть несколько лет абсолютно свободного времени.
Новицкий догадался, что значит «абсолютно свободное время».
В самой вежливой форме, исподволь, Федор Федорович «гонял» комиссара чуть ли не по всему курсу Академии генерального штаба. «Нет, это удивительно, — думал он. — Какая память, какое умение сразу выделить самое главное».
А самому ему приходилось порой туго — Фрунзе засыпал Федора Федоровича вопросами уже не по теории военного дела, а по управлению войсками, по организации штабной работы.
«Да, у него незаурядное военное дарование!» — размышлял Новицкий после бесед с комиссаром.
Близкой дружбы у них не было — такой, как у Фрунзе со старыми товарищами по революционной борьбе. Но все чаще оба с тревогой обсуждали, как складывается положение на фронтах. Особенно на Восточном, где Колчак уже перешел через Урал и теснил красных к Волге.
— Выпроситься бы на фронт! — возбужденно говорил комиссар. — Мне бы полчишко конной…
Новицкий уже не удивлялся. Видел он своего комиссара в седле: прирожденный кавалерист! Но зря он скромничает. Ему не только полк можно доверить, а бригаду и, может быть, даже армию.
…Бывший царский генерал Новицкий был, пожалуй, первым, кто увидел в бывшем подпольщике Михаиле Васильевиче Фрунзе выдающегося полководца.
