Майор Пронин и тайны чёрной магии - [46]

Оплачко удивлённо взглянул на Евдокимова и ничего не сказал.

– Ну, а порошки? – настойчиво спросил он Лещенко, возвращаясь к цели своего обыска.

– А порошки – вот…

Старик достал из ящика пачку порошков в обычных белых бумажках.

– Что это? – строго спросил Оплачко.

– Соль – сказал Лещенко. – Наговорная соль.

– Гм, гм, – похмыкал Оплачко и подал несколько порошков Иде Самойловне. – Попробуйте, товарищ Брук.

– Что-о? – сказала товарищ Брук. – А если это яд?

– Как же быть? – задумчиво произнёс Оплачко, больше обращаясь к самому себе. – Может и вправду…

Лещенко потянулся к Оплачко.

– Позвольте.

Он взял из рук Оплачко порошки, присел к краешку стола, развернул ссыпал на одну бумажку, вытряс себе на язык и даже облизнулся.

– Соль, – категорически заявил Лещенко и ещё раз подтвердил: – Обыкновенная соль.

Ида Самойловна нерешительно взяла один порошок и тоже развернула, внимательно посмотрела на кристаллы лежащие на бумажке и осторожно прикоснулась к ним языком.

– Соль, – задумчиво сказала она и на всякий случай сплюнула. – Как будто соль.

– А наверное? – сердито спросил Оплачко.

– А для того, чтобы сказать наверное, нужно произвести лабораторный анализ – невозмутимо сказала Ида Самойловна. – Это вам не шутки.

– А это для чего? – спросил Оплачко, указывая на какую-то чёрную крупу, поданную ему одним из милиционеров.

– Это спорынья – сказала Ида Самойловна. – Маточные рожки.

– Спорынья, – подтвердил Лещенко. – При женских болезнях употребляется, от них много средств, и кора калины, и пастушья сумка, и кукушкин цвет…

– Будто учились, – сказал Евдокимов с похвалой. – Всё-то вы знаете.

Лещенко опять усмехнулся, – в продолжение обыска он то и дело снисходительно усмехался, точно пришедшие в хату люди всё время его чем-то смешили.

– Поживете с моё, и вы узнаете, – назидательно отведи он Евдокимову. – Моё дело чистое, мне скрывать нечего!

– А это для каких надобностей? – спросил Оплачко, принимая от милиционера мешок с какими-то семенами. – От мужских или от женских болезней?

Ида Самойловна опять вытянула свою шею, но ничего не сказала, не разобрала, что за семена.

– А это, как её, семена этой самой, амброзии, – сказал Лещенко. – От потливости ног, парят и прикладывают.

– Ну, скоро у вас этого средства не будет, – засмеялся Евдокимов. – Выведут всю амброзию, вот и нечем будет парить ноги…

– А оружия у вас нет? – спросил Оплачко.

Старик с удивлением посмотрел на следователя.

– Ищите, – сказал он равнодушно. – У меня ничего нет, окромя пользительных трав.

Должно быть, ему надоели и обыск, и расспросы Оплачко. Он повернулся к Евдокимову и одобрительно на него посмотрел – Евдокимов был единственным, кто из этой компании не принимал участия в обыске.

– Вы, как я вижу, поумнее других, – сказал старик. – Разбираетесь в людях.

Он опять улыбнулся, на этот раз уже одному Евдокимову.

– Заболеете – приходите, – предложил он ему. – Вылечу вас лучше всяких докторов.

– От чего, например? – лениво поинтересовался Евдокимов.

– От чего хотите, – сказал старик и похвастался. – И от рака, и от чахотки. Я от чахотки многих вылечил. Потеет, к примеру, человек ночью – шалфеем пою, кровью харкает – кровохлебкой – цветочки такие с серебряными листиками…

А в хате и во дворе везде копались милиционеры и Оплачко то и дело указывал куда им надо заглянуть, – лазили и в подполье на чердак, заглянули даже в загашник, вымели из печки золу, сдвинули кадушку с водой, искали на совесть, – чего искали точно не знали, но без внимания не оставили ни одной щели, ни одного закоулка.

Но Лещенко, казалось, не обращал на них внимания, – хотите – ищите, ваша воля, говорил он всем своим равнодушным видом, меня это не интересует, во всяком случае, мало интересует, потому что ничего у меня найти нельзя.

Действительно у Лещенко было перерыто всё, но, как ни старались Оплачко и милиционеры, обыск не дал никаких результатов, ничего предосудительного найдено у него не было.

– Ну, извините, товарищ Лещенко, – оказал ему на прощанье Оплачко. – Такая уж у нас служба.

– Бывайте здоровы, – сказал в ответ ему Лещенко. – Только вперёд не слушайте дураков.

Он подумал и нахмурился.

– А может и не дураков, а похуже, – добавил он после лёгкого раздумья. – Кто их, людей, разберёт. Может, баба и в самом деле достала где вредный порошок, а на меня валит. На меня легко валить, а виноватый в стороне…

Он деловито подписал протокол обыска и, кажется, больше, чем сам Лещенко, результатами обыска были довольны понятые, – они всё боялись, что старика арестуют и оставят им на храпенье все эти его травы и корни. Участники обыска попрощались с Лещенко, вышли на дорогу и распрощались между собой. Милиционеров Оплачко тут же отпустил, понятые пошли домой, а товарищ Брук в своих танкетках и со своей мозолью сразу отстала от Евдокимова и Оплачко.

Оба следователя вернулись в прокуратуру под вечер, – Оплачко усталый и недовольный, Евдокимов равнодушный и сонный, каким был с самого утра.

Но зато Матвеев давно уже поджидал их обоих и, не успели они появиться, увлёк их к себе в кабинет.

– Ну, как? – безучастно спросил – результаты обыска уже мало интересовали его.