Майкл Шейн и белокурая сирена - [11]

— Анестезия, — задумчиво проговорила Китти, после того как Шейн повесил трубку. — Кстати о птичках, Барбара на полставки работает санитаркой в больнице. Надо же, какие умники!

— Могу тебя утешить: в больницах насчет всяких злоупотреблений очень строго. Если там, где она работает, недосчитались одной-двух упаковок закиси азота, я почти наверняка это выясню… Однако, мы не доиграли кон. Кому ходить?

Китти взяла в руки стаканчик с костями, потрясла его и тут же снова отложила.

— Майкл, при всей драматичности ситуации хорошо бы подумать и о насущных заботах. — Она плеснула себе еще виски, не глядя на Шейна. — К примеру, о том, как мы устроимся на ночь.

Глава 4

Он рассмеялся.

— Время детское, неужели ты уже хочешь спать? Сыграем еще разок?

Китти поставила на кон все, что выиграла, и через полчаса бумажник Шейна похудел еще на сорок долларов — всю его наличность. Он удрученно почесал в затылке.

— Придется просить у тебя ссуду.

— Ну уж нет, я ростовщичеством не занимаюсь. — Она с довольным видом пошелестела банкнотами. — Уже поздно, Майкл, это был один из самых приятных вечеров в моей жизни, что довольно странно, учитывая сложившуюся обстановку. Но не забывай, что ты здесь не только для удовольствия, но и для работы. Верно я говорю?

— Конечно.

— Тогда прекрати улыбаться и сбивать меня. Так вот, ты здесь для удовольствия, а не для работы… — Она запнулась. — Ой, нет, что я говорю? наоборот… Видно, я перебрала, какой позор! Но дело в том, что я никогда еще не была приманкой, это совершенно новое для меня состояние, и, ясное дело, я нервничаю. Но вряд ли кто сунет в капкан лапу, пока свет горит, потому давай заляжем в засаду.

Стоя на коленях, она окинула взглядом диван.

— Нет, пожалуй, он тебе не подойдет, здесь ты будешь вынужден сложиться пополам. Кровать в спальне для гостей ничуть не лучше. Поэтому двух мнений быть не может: ты ляжешь на моей кровати, а я в комнате для гостей, и каждый будет в одиночестве внушать самому себе, что мы встретились всего двенадцать часов назад и ничего друг о друге не знаем.

— Да, кроме того, что ты мастерица обыгрывать в кости.

— Это потому, что голова другим занята. Стоит мне сосредоточиться на игре, я тут же начинаю проигрывать.

Она поднялась, с трудом удерживая равновесие.

Шейн, смеясь, обнял ее за плечи и повел в спальню.

— Ложись ты первая.

— Я ничего о тебе не знаю, — бормотала она. — Может, ты мучаешь бездомных собак?.. Может, ты тайный приверженец ку-клукс-клана?.. Что до меня, то я в разводе, но не совсем. И то, что ты любезно согласился стать моим телохранителем, вовсе не означает…

Перед входом в спальню Китти резко шатнуло влево, но все-таки она умудрилась вписаться в дверь.

С широкой улыбкой Шейн направился в кухню; по пути бросил взгляд на часы. Было за полночь. На сушилке над раковиной громоздилась целая батарея кастрюль с утяжеленным днищем. Он снял шесть или семь и выстроил их на полу перед окном, которое приоткрыл. Затем прошел ко входной двери и, убедившись, что дверь заперта на ключ, снял с нее цепочку. Налил себе еще выпить. Китти вышла из ванной в коротенькой хлопковой ночнушке, едва-едва прикрывавшей то, что положено прикрывать, зато подчеркивавшей все женственные изгибы тела. С длинными, схваченными на затылке лентой волосами и без косметики она выглядела еще более юной.

— Ты, я вижу, решил принять напоследок. Мне не предлагай, а то я, чего доброго, передумаю ложиться в спальне для гостей. Конечно, с такой клиентки, как я, много не стребуешь, но все же работа есть работа. — Она подошла к нему совсем близко. — Прекрасно отдавая себе в этом отчет, я тем не менее не могу удержаться, чтобы не поцеловать тебя перед сном.

— Спокойной ночи, Китти.

— Как брат и сестра, — философически заметила она. — Вот что значит благоразумие. Когда вернусь из Нью-Йорка, дам тебе возможность отыграть твои пятьдесят долларов.

— Ловлю тебя на слове, — сказал Шейн, выпуская ее из своих объятий. — Ну иди, отдыхай.

Китти улыбнулась.

— Самое удивительное, что при тебе я снова обрела способность отдыхать. — Она направилась к двери маленькой спальни. Секунду поколебавшись, оставила дверь открытой. Шейн услышал, как она ворочается, укладываясь.

— Спокойной ночи. И спасибо тебе, Майкл.

Он погасил свет и взял с собой в спальню бутылку виски. Постель для него была приготовлена, и даже новая, запечатанная в прозрачную пленку зубная щетка лежала на подушке. Он снял пиджак и рубашку, повесил их на крючок в ванной. За ремень брюк заткнул револьвер. Одним ударом загнал под кровать ботинки. Положил одну на другую подушки и прислонил их к изголовью кровати. Ждать придется час, не меньше. Но Майклл Шейн привык к долгим ожиданиям, подчас и в менее комфортной обстановке — к примеру, на улице или в машине.

Две спальни разделяла тонкая перегородка — два листа фанеры, скрепленные между собой рейками, — поэтому Шейну было слышно каждое движение Китти. Вот она потянулась, вот приподнялась поглядеть на часы. Он закурил, она последовала его примеру. Наконец с легким вздохом отбросила простыню и спустила ноги с кровати.

Шейн насторожился. Вытащил из-за пояса револьвер, стал слушать. Из кухни доносился легкий шорох.