Майада. Дочь Ирака - [91]

Иногда мы приносим на террасу телевизор и смотрим фильм по видео. Если стоит теплая погода, то Али, которому уже исполнилось семнадцать, ночует на улице.

Теперь ты знаешь, что нам удалось избежать того, чего я боялась больше всего. Моих детей не арестовали. Им не причинили физического вреда. И я каждый раз, когда молюсь, благодарю за это Бога.

Как обычно, мать спасла положение. Это она добилась, чтобы меня выпустили из Баладият.

Я говорила, что она знает всех мало-мальски влиятельных людей в Ираке. К счастью, у нее сохранился номер телефона человека, который возглавлял администрацию президента. Я говорю о генерале, докторе наук Абиде Махмуде аль-Тикрити: он разговаривает со всеми, кто звонит Саддаму, прежде чем адресовать звонок президенту. Знакомые называют его доктор Абид Хмуд.

Мама познакомилась с ним много лет назад. Он пригласил ее на защиту кандидатской диссертации. Когда Абид Хмуд получил степень, то предложил моей матери звонить ему, если ей что-то понадобится. Что угодно, заверил он. Она так и сделала. И он помог ей, как обещал.

Наведя справки, доктор Абид рассказал матери, почему меня арестовали. По всей видимости, кто-то в Багдаде напечатал антиправительственные листовки. Полицейские понятия не имели, откуда они взялись, и потому они арестовали владельцев всех печатных мастерских в округе. Их не волновало, виновны они или нет. Боюсь, из десяти арестованных освободили только меня, хотя, скорее всего, все мы были невиновны.

Доктор Абид передал матери, что разговаривал с Саддамом и тот согласился подписать документы, разрешающие временное освобождение, но потребовал, чтобы моя мать дала слово, что я не попытаюсь сбежать из Ирака. Если бы следователи обнаружили, что листовки печатали на моей технике, меня бы вызвали на допрос, чтобы найти истинного виновника. Дело касалось государственной безопасности, и Саддам хотел довести его до конца. Впрочем, он верил, что я не имею к нему никакого отношения.

Я никогда не слышала, чтобы мать лгала, ни разу. Но когда она встала перед страшным выбором, то не задумалась ни на секунду. Она дала Саддаму слово, заявив, что в моих венах течет кровь отца, и я никогда не преступлю закон. Мама убедила доктора Абида, что если я попытаюсь сбежать из Ирака до окончания расследования, она больше не станет мне помогать.

К сожалению, никто в Баладият не знал, что Саддам и администрация президента уже приняли решение о моем освобождении, — вплоть до того дня, когда меня повели пытать. Если бы это случилось раньше, я бы избежала ужасного и мучительного переживания. Как только приказ был получен, надзиратели просто забыли обо мне, пока в документах не появились все нужные подписи. Так что ты с первой минуты была права, Самара: если бы чиновники в Баладият не знали, что я скоро выйду на свободу, меня бы пытали каждый день.

Как только в тюрьме проведали об этом, меня начали шантажировать. Когда этот негодяй Мамун увидел документы, в которых говорилось, что с меня сняты обвинения, он тут же поспешил ко мне домой. Он убедил детей, что гарантирует мое освобождение, если ему дадут пятьсот долларов. Они стали судорожно искать деньги: им помог дедушка, отец Салама. Мамун получил взятку.

К счастью, детям помогали прознавшие о нашем несчастье соседи. Фей рассказывала, что люди подходили вечером к дому, чтобы просунуть под стеклянную входную дверь набитые купюрами неподписанные конверты.

По пути домой Мамун предупредил, что я не должна уезжать, пока он не придет и не объяснит, что делать дальше. Я понятия не имела, что он намеревается неделями запугивать и шантажировать мою семью. Он ежедневно приходил ко мне домой, чтобы потребовать деньги за разные «услуги». Он грозил, что меня скоро арестуют, если я не буду «смазывать винтики». Когда он узнал от отца моих детей, что я планирую покинуть Ирак, то предупредил, что мое имя будет занесено в «черный список» бывших узников тюрьмы, которым запрещено уезжать из страны. Этот документ передают во все правительственные учреждения и посылают таможенникам и полиции.

Чтобы задобрить его и помешать донести на меня властям, мне пришлось продать все картины, которые висели у меня в доме, и занять денег у знакомых. Но в последнюю минуту он придумал новый план и удерживал Фей, требуя выкуп в 50 тысяч долларов! Позже я вернусь к этой печальной истории.

Я рада сообщить, что в штате тюрьмы Баладият трудится по крайней мере один добрый человек. Молодой врач Хади Хамид все-таки позвонил по номеру, который я написала на черном пластиковом покрывале.

Я задержалась в Багдаде не только потому, что хотела оградить от опасности своих детей. Я должна была позвонить семьям женщин-теней и последний раз навестить могилу отца.

Первый день после возвращения из Баладият я потратила на то, чтобы успокоить сына и дочь.

На второй день я попыталась связаться с родственниками женщин-теней.

На третий день отправилась к могиле отца.

Самара, я учла твое предупреждение о том, что телефоны в домах заключенных прослушиваются. Мой телефон, скорее всего, также находился в списке тайной полиции, и потому я пошла в единственное место в Багдаде, в котором, как гордо заявляют его владельцы, есть таксофон. Я имею в виду старый клуб «Альвия». Он расположен рядом с гостиницами «Шератон» и «Меридиан» на площади Аль-Фирдус. Его в 1924 году основали англичане. В те дни иракцев туда редко пускали. Конечно, Джафар, Нури и Сати относились к редким исключениям. И поскольку члены моей семьи были первыми почетными гостями этого заведения, я также не раз там присутствовала.