Мавр и лондонские грачи - [62]

Забежать к Уэббсу? В полдень он наверняка дома.

Несколько минут спустя Эндер был уже на улице. И опять он держался отнюдь не солидно. Засунув руки в карманы пальто, прижав локти и задрав подбородок, он почти бежал. А на более людных улицах хоть и замедлял шаг, но зато позволял себе весьма легкомысленно наподдавать камушки носком штиблета. Насвистав несколько тактов из военного марша, он вдруг весело рассмеялся. Вот чего может добиться фабричная комиссия, если правильно повести дело! Какой успех! Такого у него еще не бывало. Вот когда восторжествовало передовое законодательство его родины! Английскому гражданину надо только иметь мужество и правильно использовать закон. И у него хватило мужества. Да, он в самом деле вправе гордиться своей тактикой и решительностью. С нынешнего дня комиссию, возглавляемую инспектором Эндером, будут встречать на лондонских фабриках с подобающим уважением.

Какое-то время Эндер с наслаждением предавался этим мыслям, таким, казалось бы, очевидным и таким приятным, но затем замедлил шаг. А верно ли, что только его мужество, его прозорливость привели к этому успеху? Может, к нему причастен и другой? Может, это целиком заслуга этого другого? Ведь как он поступал до сих пор? Не сводились ли прежде все его действия к осторожной тактике булавочных уколов? Он посещал фабрики, предъявлял претензии, писал отчеты, напоминания, предупреждения! По рецепту: капля и камень долбит. А сегодня утром он нашел в себе мужество вступить в бой с одним из крупнейших лондонских фабрикантов. Откуда оно у него вдруг взялось, это мужество?

Эндер был слишком честен, чтобы кривить душой. И потому он постарался мысленно восстановить в памяти весь ход событий.

Рано утром, в начале девятого, к нему пришел доктор Карл Маркс и уговорил его заявить Кроссу и Фоксу протест относительно всей этой истории с Джо Клингом. Эндер же предлагал другое: сначала составить подробный отчет комиссии, – разумеется, в резкой и категоричной форме, – сразу отослать его фабрикантам, а когда он возымеет свое действие, отправиться к ним уже лично.

Маркс решительно возражал:

– Не отчет комиссии, а заявление мировому судье по делу Клингов! Вот! – И он положил на стол коротенькую записку. – «Заведомо ложное обвинение в краже с целью оказать давление на свидетеля Джо Клинга. Возмутительное, без всяких доказательств вины взыскание штрафа с его матери! Достаточно сопоставить время, чтобы установить полную непричастность обоих. Налицо явный случай саботажа работы комиссии».

Эндер колебался.

– Вот если бы вы пошли со мной! Мне не хватает вашей уверенности, а ведь предстоит настоящее сражение.

– А в субботу вечером? Правда, я помог вам найти путь к детям, как бы приоткрыл дверь, но потом ведь это вы, Эндер, их расшевелили. И добились успеха! Вы нашли даже не одного нужного вам главного свидетеля, а целый батальон. Дети почувствовали к вам доверие, и вы повели их в бой. В открытый бой против хозяев! Нечто совершенно неожиданное, неслыханное для этих господ. Потому-то у них и затряслись поджилки. Правда, ненадолго. И они нанесли ответный удар, и не как-нибудь, а продуманно. По самому смелому – по Джо Клингу. Быстро, жестоко и подло. Если сейчас мы ему не поможем, все опять попрячутся в кусты. Но в расчетах этих господ имеется существенный изъян. Доказуемо, что обвинение в краже ложное, и это дает вам все козыри в руки, дорогой Эндер. Начав с дела Клингов, вы развернете боевые действия по всему фронту. Никаких полумер! Мы зажали их в клещи. Вы потребуете: во-первых, полного обеления Клингов и возврата удержанной получки; во-вторых, немедленной отмены ночных смен для детей и подростков и соблюдения установленного законом рабочего дня. На меньшее не соглашайтесь! В противном случае вы передаете дело мировому судье и поднимаете шум!

Весь еще под впечатлением этой юношески страстной речи и пылавших огнем черных глаз он, Эндер, тотчас же отправился в путь. У ворот бумагопрядильни им опять овладели сомнения. Но, когда он оказался лицом к лицу с Кроссом-младшим и заметил, что тот встревожен и смущен, он решил дать бой, отказался от предложенного ему стула и холодно заявил:

– Наша беседа, мистер Кросс, будет краткой. Почему? Вы узнаете из этого заявления по делу Джо Клинга. Оно будет передано вместе с моим подробным отчетом мировому судье.

Он сказал это очень резко, надеясь тем самым создать себе выгодный плацдарм для предстоящих переговоров. Но Кросс – как это и предвидел Маркс – сразу же сложил оружие. Правда, когда Эндер потребовал от фабриканта, чтобы тот назвал определенный срок отмены ночных смен и введения восьмичасового рабочего дня для детей моложе четырнадцати лет, Кросс опять попытался было увильнуть. Но тут Эндер почти физически ощутил за своей спиной доктора Маркса с его львиной гривой, вспомнил его аргументы и хладнокровно выложил козырь, который тот дал ему в руки.

– Когда мой отчет об этом малоприятном деле появится в печати, мистер Кросс, да еще перед самыми выборами, я полагаю, что ваш уважаемый отец не будет очень обрадован!

И победил. Кросс тут же, при нем, вызвал начальника личного состава Каттла и, уже больше не пытаясь увиливать, отдал нужные распоряжения.