Мавр и лондонские грачи - [28]
– Мэми, ты правду сказала про лошадиный язык? И ты сама читала? Где же? – спросила она, устремив большие черные глаза на мать.
Лаура тоже сгорала от любопытства. Да и Мавр не меньше. Он подмигнул большой Женни: посмотрим, мол, как ты тут выкрутишься. Но, ко всеобщему удивлению, Мэми, улыбнувшись, ответила:
– Где? У Братьев Гримм! Там разговаривает даже лошадиная голова без туловища и без ног.
– У Братьев Гримм? – Ки-Ки никак не могла сообразить.
А Лаура сразу догадалась:
– Фалада!
Верно, конь Фалада. Конь юной королевны. Сказку про Гусятницу все они хорошо знали: «Вот где висишь ты, конь мой Фалада!»
Одним прыжком Лаура очутилась у окна, отдернула занавеску, тряхнула длинными, до плечей, кудрями и озорно воскликнула, подняв лицо к затянутому тучами небу:
– «…их в порядок приведем!» – закончил Муш стишок.
Видя, что все на нее глядят, Лаура с жаром добавила:
– Это я звала ветер, чтобы он разогнал тучи, а то наш пикник пропадет.
– А мы устроим пикник в постели. Телятина-то не пропала! – И Эдгар даже облизнулся.
– Есть – в постели!
– Да ведь жареную телятину! – Радостно поддержали обе девочки маленького выдумщика.
– Конечно, вы бы не прочь! – притворно сердито проворчал Мавр. При этом он как нельзя лучше понимал детей. После водянистого супа, который хлебали всю неделю, – вдруг холодная телятина! Да еще поданная прямо в постель! Однако он рассудительно заметил: – А наш воскресный гость? Застанет ораву немытых ребятишек в ночных сорочках! И пустое блюдо!
Обе девочки высунулись из-под одеяла и глядели на него во все глаза: гость? По воскресеньям Мавр должен принадлежать только им, и никаких воскресных гостей им не надо. Дядя Уильям это не мог быть, тот появлялся у них почти всякое воскресенье и участвовал во всех прогулках. Да он никогда и не отнимал у них Мавра. Так кто же это?
Сложив губы трубочкой, Мавр нарочно выжидал, пока любопытство не достигнет предела, затем, бросив быстрый взгляд на Мэми, чтобы удостовериться, что она не разгласила тайны, стал насвистывать мелодию «Дубинки и проворной метлы» – песни, которую дети часто слышали в исполнении ожидаемого гостя.
– Ну? – И, желая навести детей на след, Мавр запел песенку уже собственного сочинения и на собственный мотив:
Но дети все еще никак не могли догадаться, и Мавр следующим стишком внес полную ясность:
Три голоса дружно подхватили:
– «В штанах из Манчестера» – дядя Энджел! Дядя Ангел из Манчестера! Ура, ура, ура!
Известие вызвало новую бурю ликования, которую слышно было не только в квартире, но, вероятно, и на улице. Это был настоящий ураган. Кто в доме не проснулся от первой, того пробудила от воскресного сна вторая. В дверь просунулась голова перепуганной Ленхен.
– Дядя Фредрик придет! – закричали все разом.
А полководец Муш, считавший своим долгом перекричать остальных, встал перед Ленхен «смирно» и что есть силы гаркнул:
– Полковник Муш честь имеет доложить: к нам прибудет Генерал!
Мирно почивавшая в своей колыбельке Франциска проснулась и присоединила свои голодные вопли к общим радостным кликам. Ленхен зажала уши. Но Мавр расхохотался, и Ленхен в конце концов последовала его примеру. Сюрприз удался на славу, шум стоял невообразимый.
Но едва до Ленхен дошло, что приехавший на два дня из Манчестера дядя Фредрик еще до обеда появится у них в доме, она тотчас помчалась на кухню за теплой водой. Затем согнала всех детей с постели, как ни скулили они и ни прятались за широкую спину отца. Тут уж Мавр был бессилен. В домашних делах Ленхен установила всеми признанную жесткую диктатуру.
И в это воскресное утро она, как обычно, одним взглядом договорилась с Мэми, та ей только благодарно кивнула. Через полчаса спальня была проветрена и дети одеты.
Накрывая к утреннему завтраку, Ленхен вполголоса сказала:
– В доме нет кофе, Мавр. А если придет Генерал…
Мавр торжественно раскрыл бумажник:
– Фунт стерлингов из Америки! На этот раз без опоздания. Хоть на будущую неделю мы обеспечены! – И радостно вручил Ленхен банкноту. Нередко на этот один-единственный фунт Ленхен приходилось хозяйничать всю неделю.
– Но я не могу брать из этих денег на кофе и тем более на сигары.
– Ах, жестокая Ленхен! – с кротостью ягненка взмолился Мавр. – Нельзя же в воскресное утро быть такой непреклонной! Так что уж разреши урвать частицу от большой банкноты на сигары и кофе!
– Нет, – нисколько не разжалобилась Ленхен. – Мне нужен весь фунт. – По лицу ее пробежала тень.
Заметив это, Мавр жалобно вздохнул и с комической ужимкой вывернул карманы, в которых оказались лишь монетка в полпенни да пуговица.
– Это от вашей крылатки! – Ленхен спрятала пуговицу. Губы у нее поджались. – Ваше зимнее пальто пора выкупать.
Она бы и рада была каждый день ставить Мавру на письменный стол чашку ароматного черного кофе и дюжинами покупать ему черные сигары, которые он любил курить за работой, но откуда взять деньги?
В год Полтавской победы России (1709) король Датский Фредерик IV отправил к Петру I в качестве своего посланника морского командора Датской службы Юста Юля. Отважный моряк, умный дипломат, вице-адмирал Юст Юль оставил замечательные дневниковые записи своего пребывания в России. Это — тщательные записки современника, участника событий. Наблюдательность, заинтересованность в деталях жизни русского народа, внимание к подробностям быта, в особенности к ритуалам светским и церковным, техническим, экономическим, отличает записки датчанина.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.