Мавр и лондонские грачи - [126]

– Когда же это случилось? – тихо спросила Бекки.

Они шли сразу за Женни. Теперь Бекки поняла, почему Женни была такой печальной и бледной.

Ленхен поставила тяжелую корзину на землю и выждала, пока Женни и Энгельс не ушли подальше вперед. Только после этого она ответила:

– Еще трех недель не прошло, как я отнесла пустую колыбельку на чердак.

•

Женни Маркс вздрогнула, услышав имя Франциски. Энгельс помрачнел: и надо же было маленькому Мушу в этот первый весенний день напомнить своей маме о столь горькой утрате!

Неподалеку от тропинки у ручья цвели первые в этом году незабудки. Два прыжка – и Энгельс очутился на берегу, бережно сорвал несколько цветков, затем, нагнав Женни, ласково вложил маленький букетик ей в руку. Женни Маркс задумчиво рассматривала голубые звездочки.

– Неужели когда-нибудь и правда у людей будет волчок Амарантис, который изгонит все болезни и преждевременную смерть? – произнесла она.

Этот вопрос и не требовал ответа. Скорее, просто мысли вслух. И Энгельс промолчал. Когда видишь, как гибнет только что начавшая расцветать жизнь, невольно впадаешь в бессильное отчаяние. Но люди изменят это, подумал он, и, глубоко вздохнув, уверенно сказал:

– Болезни и ранняя смерть исчезнут. Ни одна человеческая жизнь не должна погибать понапрасну! И ни одна не будет подвергаться бессмысленной опасности. Самым дорогим для всех жителей нашей планеты станет жизнь человека…

– Да, – отозвалась Женни очень тихо, – когда-нибудь так оно и будет. – Она неожиданно взяла его руку и сказала: – Дорогой Фредрик! А как же мы, мы, которые только еще находимся на пути туда? Даже в самом начале этого пути? – Она остановилась, обвела взглядом луга и холмы. – Если уж мне не суждено пережить это самой, мне хотелось бы хоть взойти на ту гору, о которой говорится в легенде, и, прежде чем умру, увидеть перед собой эту обетованную землю!

Энгельс посмотрел вперед. Маркс, как всегда, когда вырывался на простор, шагал быстро, решительно, гордо подняв голову.

– Вон идет наш проводник на эту гору, дорогая фрау Женни, – сказал Энгельс. – Каждый из вас в одиночку часто переживал бы минуты такого отчаяния. Но вы ведь шагаете вместе, вы, Женни и Карл! И, не будь вас у Мавра – вы это так же хорошо знаете, как и я, – он не смог бы создать тот мощный рычаг идей, с помощью которого перевернет весь старый мир. Пусть понадобятся еще десятилетия, но он завершит этот труд! И врата в страну Завтра-и-Послезавтра откроются! Это так же верно, как то, что небесные тела вращаются по своим орбитам.

В эту минуту Мавр как раз остановился и, широким жестом указав Джо на мягкую цепь холмов, обернулся назад, ища глазами Женни и Энгельса. Приветливо кивнув им, он продолжил свой разговор с Джо:

– А Билли говорил с отцом честно и откровенно?

Подумав, Джо ответил:

– Да, он вроде все ему сказал. И как тогда вышло с мукой, и как они жили шайкой, и то, что это он украл кружева, но… – Джо замялся, – может, ему не надо было об этом говорить?..

– Не надо? Почему не надо?

– Потому что… когда он потом добавил: «Ну что ж, ведь все сошло гладко!» – отец рассердился, стукнул по столу и накричал на Билли: «Не твоя заслуга, что мама и Джо не угодили в тюрьму и мы не опозорены на всю жизнь!» Тут Билли уже больше ничего не сказал. Просто встал и ушел.

– Ну, а Робин?

– Тот хотел его вернуть. Но отец не велел. Горбатого, говорит, только могила исправит…

Джо говорил все тише и тише. Вот он глубоко вздохнул и как-то неуверенно взглянул на Мавра. На языке у него вертелся вопрос, но он не смел произнести его вслух.

– Бекки говорила, что отец больше всех любит Билли, – сказал после небольшой паузы Маркс. – И, должно быть, это верно, поэтому он так строго его и судит. Но он ошибается: люди растут иначе, чем деревья. Билли нелегко выбраться на верную дорогу, но он уже не одинок. Ты был у него на верфи?

Джо кивнул:

– Вчера как раз. С Робином и Беном. Билли еще сказал: «Дайте только срок, я отцу докажу!»

•

Тут раздался голос Муша:

– Вот мы и пришли! – Он помчался вперед, чтобы выбрать получше место для бивака.

Еще по дороге сюда Лерхен, Ки-Ки и Муш начали рассказывать Джо и Бекки продолжение истории про мастера Рёкле. Но все они без конца только перебивали друг друга. Лауре хотелось непременно рассказать о волчке Амарантисе, который был похож на продолговатую, опушенную серебристым снегом еловую шишку. Стоило только этому волчку завертеться и начать приплясывать, как раздавалась музыка и все больные выздоравливали.

Мушу больше всего нравилась дудочка «Дождик-лей-скорей», которую Ганс Рёкле вырезал для Якова из деревни. Малыш все хотел получше объяснить волшебные слова, без которых дудочка не играла. Питирим – если нужно вызвать шторм и ветер, Патарам – когда требовался дождь, и Замберзум – когда солнышку сиять.

Ки-Ки, страшно волнуясь, рассказывала о подлой хитрости черта, о его шпионах и слугах, которых он рассылал во все стороны, чтобы выведать нужные ему волшебные слова.

Джо и Бекки трудно было сразу во всем разобраться. Питирим… Замберзум… Патарам… Амарантис… Волшебная дудочка. Все это как-то перемешалось. Но все же они оба поняли: между чертом и Гансом Рёкле разгорелась отчаянная борьба. Черт завладел волшебной дудочкой и решил с ее помощью вновь раздуть огонь в аду, но ума, чтобы правильно пользоваться ею, у черта не хватило, и он, конечно, все перепутал: вместо ветра вызвал дождь, и всю преисподнюю затопило. Тогда черту опять пришлось крикнуть: «Назад, к Рёкле!» А этого ему больше всего не хотелось.