Мавр и лондонские грачи - [115]
Все было тщетно. Ленхен поняла это по прищуренным глазам оценщика. «Тамерлина» здесь уже нет!
– Мисс Демут, вы же не новичок, – сказал Крысиный Ус сладеньким голосом. – Вам отлично известны правила заклада. Пропустили срок – и вещь реализуется. К тому же такая прелестная шкатулка… – Он закусил губу. – Я хотел сказать, на подобную антикварную вещицу покупателей хоть отбавляй. Да и складских помещений у нас не хватает, чтобы неделями хранить всякий хлам…
Хлам! Ленхен готова была вцепиться подлецу в горло. Как отвратительно он смотрит на нее, мерзкий ханжа!
– Вы хорошо знаете, что это драгоценная вещь, произведение искусства! К тому же семейная реликвия. Настоящие камни и слоновая кость.
Ленхен не могла больше вымолвить ни слова и опустилась на скамью. Ожидавшие своей очереди посетители не обращали на нее никакого внимания. Подобные сцены были здесь в порядке вещей. Ленхен уронила голову на руки и зарыдала.
Крысиный Ус преспокойно протирал стекла очков. Потом кашлянул.
– Надеюсь, вы несколько успокоитесь, узнав, что у меня приготовлена для вас значительная сумма. (Ленхен поднялась и подошла к прилавку.) Шкатулку оценили в тридцать пять шиллингов. Столько и выручено за нее на аукционе. Прошу вас расписаться. Десять шиллингов вы получили двадцать восьмого января. Один шиллинг – процент заклада. Остаток в двадцать четыре шиллинга выплачен сегодня. – Метнув взгляд на стоявших в очереди клиентов, он добавил: – Мы солидное предприятие. Не в наших обычаях обогащаться на чужой счет.
Ленхен взяла себя в руки.
– И вы хотите меня уверить, будто шкатулка стоит меньше двух фунтов? – Горько усмехнувшись, Ленхен добавила: – Ей цена добрых десять – пятнадцать фунтов, а то и двадцать, если не больше. Точно я не знаю.
– Возможно, возможно, уважаемая, однако это нас не касается. Мы не ювелирный магазин, мы ломбардное заведение. Имеем дело с малыми суммами. Получите деньги, и прошу вас более меня не задерживать. Распишитесь.
– Скажите мне хоть, где был аукцион? Куда мне обратиться, чтобы выкупить шкатулку!
– Весьма сожалею. – Ростовщик облизнул потрескавшиеся губы. – Аукцион состоялся вчера. Доступ, как известно, свободный, людей там было много, много и антикваров, ювелиров разве всех упомнишь! Поздно вы спохватились… Следующий, прошу!
– Нет вы обязаны назвать мне имя аукционщика…
– Ничего я не обязан. Да и бесполезно все это. Шкатулка пошла с молотка. Впрочем, раз вы при деньгах, уважаемая мисс, у меня на полках хранится несколько невыкупленных вещей доктора Маркса.
Ленхен задыхалась. Она с трудом собрала монеты. Нет, она должна немедленно сообщить все Мавру. Быть может, он с помощью суда добьется возврата шкатулки. Ах, Лерхен, Лерхен, какая беда свалилась на нас!
Между тем на Дин-стрит Джо стоял перед запертой дверью и через замочную скважину переговаривался с Лаурой. Увидев поднимающуюся по лестнице мисс Демут, он сразу подумал: что-то случилось!
Но, сколько Ленхен ему ни объясняла, Джо никак не мог взять в толк: ведь он вовремя принес одиннадцать шиллингов, значит, шкатулку можно сегодня же выкупить. Да Ленхен ни в чем его и не винила. Она сказала:
– Уж я-то знаю этого мистера Уайтмена. Это самый вероломный, я хочу сказать – самый отпетый негодяй во всем Лондоне. У сатаны легче вымолить отсрочку. Нет, тут уж ничего не поделаешь!
Джо грустно смотрел на плачущую Лауру. Они же старались помочь! Обращаясь скорее к себе самому, он сказал:
– Но ведь шкатулка к кому-то попала! – Лаура кивнула. – Надо в лепешку расшибиться, а узнать, к кому.
– Я уже пыталась узнать, – упавшим голосом сказала Ленхен. – Все напрасно.
– Ну, а теперь я попробую. Не один, конечно. Грачи мне помогут. Мой брат Билли. Грачи знают все ходы и выходы.
Джо как мог успокоил Лауру, а затем сразу же поехал в доки.
На этот раз дорога в порт и к «Пьяному киту» показалась Джо особенно длинной. Месяц назад грачи не могли дать ему взаймы даже десять шиллингов, так на что ему надеяться сейчас? Высмеют, только и всего. И в первую голову – Оливер и Хенни. Скажут: «Какое нам дело до шкатулки твоего мистера Мавра. На ней не разживешься!» Вот Билли и Джек – те поймут его. Но что они могут сделать? Шкатулки ведь им не найти. Правда, он только что сам утешал Лауру: грачи, мол, все могут, знают все ходы и выходы. Сказать-то это было легко. Джо горестно вздохнул. Дал слово – держись.
Простояв довольно долго перед входом, но так и не дождавшись никого из грачей, Джо заставил себя перешагнуть порог «Пьяного кита». Одноглазый хозяин, прижав палец к губам, толкнул его за сальную занавеску и шепотом спросил:
– Ты его брат, что ли? Ну да. Так вот, слушай внимательно.
К своему ужасу, Джо узнал, что грачи «улетели». Вернее, им пришлось «улететь». Полиция их разыскивает. От страха лицо Джо побелело. Хозяин успокаивал:
– Да нет же, говорю: чуть было не накрыла! А «чуть было» не считается. Кинг парень тертый! Грачи смылись вовремя, как в воду канули. – Он осклабился. – Легавым их не поймать. – Хозяин отдернул рваную занавеску и объяснил Джо дорогу к новому пристанищу грачей. – Из Лондонских доков держи прямо на «Табачную трубку». Знаешь ведь? А уж там прошмыгни незаметно. Сразу позади двух пакгаузов стоит «Голубой сарай». Там-то они и свили себе новое гнездо.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
Автор этой документальной книги — не просто талантливый литератор, но и необычный человек. Он был осужден в Армении к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение. Читатель сможет познакомиться с исповедью человека, который, будучи в столь безнадежной ситуации, оказался способен не только на достойное мироощущение и духовный рост, но и на тшуву (так в иудаизме называется возврат к религиозной традиции, к вере предков). Книга рассказывает только о действительных событиях, в ней ничего не выдумано.
«Когда же наконец придет время, что не нужно будет плакать о том, что день сделан не из 40 часов? …тружусь как последний поденщик» – сокрушался Сергей Петрович Боткин. Сегодня можно с уверенностью сказать, что труды его не пропали даром. Будучи участником Крымской войны, он первым предложил систему организации помощи раненым солдатам и стал основоположником русской военной хирургии. Именно он описал болезнь Боткина и создал русское эпидемиологическое общество для борьбы с инфекционными заболеваниями и эпидемиями чумы, холеры и оспы.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.