Маттерхорн - [6]

Санитар Фредриксон заставил Фишера лечь на спину прямо в грязь перед палаткой Фишера и спустить штаны. Морпехи второго отделения, которые не сидели по окопам в наблюдении, собрались полукругом за спиной Фредериксона. Фишер пытался шутить, но улыбка выходила слишком натянутой. Док Фредериксон обратился к Джейкобсу, старшему по званию командиру огневой группы у Фишера: 'Скажи Гамильтону, пусть вызывает старшего санитара. Скажи, что вероятно может понадобиться экстренный вертолёт для эвакуации'.

– Э-э-экстренный, – повторил Джейкобс, ещё больше заикаясь, чем обычно, и отправился вверх по склону. Фредериксон обратил к Мелласу свои серьёзные и внимательные глаза на узком лице.

– У Фишера пиявка в пенисе. Она заползла в уретру во время патрулирования, и я не уверен, что смогу её вытащить.

Фишер лежал на спине, закинув руки за голову. Как почти все морпехи, в лесу он не носил нижнего белья, чтобы избежать воспаления промежности. Уже несколько часов прошло с тех пор, как он мочился в последний раз.

Меллас посмотрел на клубящийся туман, в мокрое улыбающееся лицо Фишера. Он выдавил из себя смешок. 'Тебе надо найти пиявку-извращенку', – сказал он. Он сверил время. Меньше двух часов до темноты. Ночная эвакуация на такой высоте и при такой погоде будет невозможна.

– Можешь надеть штаны, Фишер, – сказал Фредриксон. – Не пей воды. Здесь неподходящее место для ампутации.

Тяжело дыша, сверху вернулся, оскальзываясь, Джейкобс. Возле самого кольца любопытных друзей Фишера его остановил Басс. 'Я п-передавал сообщение, сержант Басс'.

– Ладно, – сказал Басс. – Собери вещи Фишера. Раздай его боекомплект и сухпайки. Отдай лейтенанту его винтовку, чтобы больше не одалживал мою. Намечался у него сегодня ночью пост подслушивания или что-то подобное?

– Н-нет, ведь у нас сегодня был дозор, – ответил Джейкобс. Его длинное и обычно умиротворённое лицо выражало озабоченность, широкие плечи ссутулились. Несколько секунд назад он был командиром огневой группы; сейчас под ним оказалось всё отделение.

Меллас открыл было рот, чтобы заявить, что решение о том, кому временно принимать отделение, остаётся за ним, но увидел, что решение уже принято Бассом. Он прикрыл рот. Он понял, что если 'включит босса', то потеряет тот маленький авторитет, который, как ему казалось, у него уже имелся.

Фредериксон повернулся к Мелласу: 'Думаю, нам следует переместить его на посадочную площадку. Скоро он всё почувствует. Не представляю, когда вертушка сможет сюда добраться, – он посмотрел на тёмный стелющийся туман. – Если она здесь скоро не появится, то я не знаю, что случится. Думаю, что-то у него внутри может поддаться, а если она пролезет в почку или вырвется на свободу во внутренности… – он покачал головой и посмотрел на свои руки. – Я просто не очень хорошо знаю внутренности человека. Нас не обучали этому в школе полевой медслужбы'.

– А что старший санитар? – спросил Меллас, имея в виду госпитального санитара второго класса Шеллера, ротного санитара и начальника Фредриксона.

– Не знаю. Он санитар второго класса, но думаю, что он всё время торчал в лаборатории. И здесь только потому, что кого-то задолбал в пятой медшколе. Он здесь лишь на неделю дольше вас.

– Он бесполезен, – сплюнул Басс.

– Почему ты так говоришь? – спросил Меллас.

– Он жирный придурок.

Меллас не ответил, раздумывая, что же нужно предпринять, чтобы попасть Бассу в хороший список. В первый же день приезда, когда Меллас отчаянно хотел всем понравиться, Басс не облегчил ему задачу. Басс командовал взводом почти месяц вообще без лейтенанта и быстро дал понять, что он уже служил свой первый срок во Вьетнаме, когда Меллас ещё только начинал учёбу в колледже.

– А вот и он, – сказал Фредриксон. Шеллер, подобно всем ротным санитарам ходивший под прозвищем 'Старший Кальмар', пыхтя, спускался по склону, и его полевые ботинки были так же черны, как и у Мелласа, а униформа ещё не выцвела от постоянных дождей и прочих внешних факторов. Круглое лицо, военно-морские очки в чёрной оправе, на голове – панама. Среди худых и стройных морпехов он был явно не к месту.

– Что случилось? – радостно спросил он.

– Это Фишер, – ответил Фредриксон. – К нему в уретру проникла пиявка.

Шеллер скривил губы.

– Звучит неважно. Никак к ней не подобраться, я думаю. Мочиться он может?

– Нет, – сказал Фредриксон. – Как раз поэтому мы и догадались.

– Если б он мог поссать, ты бы нам был не нужен, – буркнул Басс.

Шеллер быстро взглянул на Басса и уставился в землю.

– Где он? – спросил он у Фредриксона.

– Там внизу, собирает манатки.

Шеллер пошёл туда, куда указал Фредриксон. Фредриксон повернулся к Бассу и Мелласу и пожал плечами, как бы говоря 'вы же мне говорили', и отправился за ним. Басс фыркнул брезгливо: 'Жирный ублюдок'.

Шеллер снова заставил Фишера снять штаны. Спросил, когда он мочился в последний раз, посмотрел на небо, затем – на часы. Он обратился к Мелласу: 'Его нужно эвакуировать. Срочно. Пойду доложу шкиперу'.

– Шевелись, Фишер, – сказал Басс. – Ты уезжаешь из леса. Тащи задницу к зоне высадки.

Фишер ухмыльнулся и побежал к своей палатке, на ходу натягивая штаны. Басс повернулся в сторону окопчиков, сложил ладони рупором и крикнул: 'Кто хочет отправить почту, пусть отдаст её Фишеру. Он эвакуируется'. Немедленно началась всеобщая суета. Люди исчезли в палатках и боевых ячейках и зарылись в мешки и пластиковые пакеты, в которых прятали письма от сырости.