Маттерхорн - [3]

Глубоко вздохнув от облегчения, он наблюдал за кофе; его запах напомнил ему всегдашний кофейник на маминой плите. Он не хотел проверять оружие взвода или чистить своё. Хотелось чего-то тёплого, а потом – лечь и уснуть. Но наступали сумерки, и времени не оставалось.

Он расстегнул стальные пружины подвязок, прижимавших концы брюк к ботинкам и защищавших от пиявок. Трём пиявкам, однако, удалось забраться на левую ногу. Две ещё висели; там же, где наливалась и отвалилась третья, осталась тонкая полоска засохшей крови. Меллас нашёл её в носке, вытряхнул на землю и наступил, наблюдая, как из тельца прыснула его собственная кровь. Он взял репеллент и брызнул на двух болтавшихся на коже пиявок. Скрючившись от боли, они отпали, оставляя после себя медленные струйки крови.

Басс подал ему кофе в банке из-под фруктового коктейля и налил другую для Гамильтона, который свалил рацию перед их с Мелласом палаткой и уселся на неё. Гамильтон принял кофе, поднял банку в тосте в сторону Басса и обхватил её ладонями, согревая пальцы.

'Спасибо, сержант Басс', – сказал Меллас, старательно произнося вполне заслуженное звание Басса, зная, что его расположение имеет решающее значение. Он сел на мокрое гнилое бревно. Басс доложил, что произошло, пока Меллас был в дозоре. Передовой авиационный наводчик роты, ФАК-чувак, опять не смог посадить сквозь тучи вертолёт подвоза припасов, так что шёл уже четвёртый день без пополнений. По-прежнему не было ясности по поводу произошедшей накануне перестрелки между ротой 'альфа' и подразделением СВА неизвестной численности в долине перед ними, но слухи, что застрелили четверых морпехов, уже подтвердились.

Меллас сжал губы и сильней сомкнул зубы, сдерживая страх. Он не мог оторвать взгляда от покрытых тучами хребтов, что в четырёх километрах от них тянулись на север Вьетнама. Там лежали четверо погибших в бою, четыре мёртвых паренька. Где-то там, в серо-зелёной неизвестности, рота 'альфа' только что вляпалась в дерьмо. Наступал черёд роты 'браво'.

Это означало, что подходит его очередь, приближается нечто, бывшее лишь вероятностью, когда по окончании средней школы он вступал в ряды морской пехоты. Его внесли в особую программу по подготовке кандидатов в офицеры, которая позволяла посещать колледж, летом тренироваться и получать столь необходимую стипендию, и он воображал, как восхищённые окружающие, которые со временем станут его избирателями, будут говорить, что он бывший морской пехотинец. На самом же деле он никогда не мнил себя участником боёв в войне, которую, как считали все его товарищи, и вести-то не стоит. Когда на первом году обучения морпехи высадились в Дананге, ему пришлось раздобыть карту, чтобы отыскивать на ней, где он находится. Он хотел попасть в авиационное крыло морской пехоты и служить авиадиспетчером, но каждый поворот в административном продвижении, каждое звание в колледже, в школе основной спецподготовки, а также нехватка пехотных офицеров, неумолимо привели его к тому, кем он сейчас был: к настоящему офицеру морской пехоты, командующему настоящим стрелковым взводом морской пехоты и – напуганному почти до беспамятства. Ему пришло в голову, что из-за желания выглядеть молодцевато при возвращении домой с войны он может вообще домой не вернуться.

Он кое-как сопротивлялся страху, пронзавшему его всякий раз при мысли о возможности своей гибели. Но на сей раз страх снова заставил мозг закипеть. Если б удалось занять должность Хока в качестве заместителя командира, тогда – внутри периметра – он оказался бы в безопасности. Не стало бы больше дозоров; он вёл бы себе административные дела и был бы вторым человеком после командира роты. Чтобы ему занять должность Хока, командир роты лейтенант Фитч должен был уехать домой, а Хок должен был занять место Фитча. Это было вполне вероятно. Как начальники, так и подчинённые – все любили Хока. Однако Фитч в деле был новичком. Это значило, что ждать придётся долго, если, конечно, Фитча не убьют или не ранят. Как только мысль посетила голову, Мелласу стало худо. Он вовсе не желал, чтобы страшные вещи случались с кем бы то ни было. Он попробовал не думать, но не смог. Тут же пришла другая мысль, что придётся дожидаться, когда Хок уедет домой, если только что-нибудь не случится с Хоком. Меллас изумился, ему стало стыдно. Он понял, что часть его желает чего угодно, каких угодно действий, только бы они означали продвижение по службе или спасение собственной шкуры. Он подавил эту часть.

– Как дела с ограждением? – спросил Меллас. На самом деле, его мало заботило задание установки колючей проволоки перед окопами, но он понимал, что нужно проявлять заинтересованность.

– Неплохо, сэр, – ответил Басс. – Третье отделение возилось с ним целый день. Мы почти закончили.

Меллас немного поколебался и – погрузился в проблему, от которой утром сбежал в дозор. 'Тот парень из третьего отделения приходил к тебе снова по поводу отправки в тыл?' Его по-прежнему удручали попытки припомнить имя каждого.

– Его зовут Мэллори, сэр, – ухмыльнулся Басс. – Притворяется больным, грёбаный трус.