Маттерхорн - [207]

– Как я понимаю, всё, что мы можем, – только конкурировать с мафией, – сказал Мэрфи.

– Единственное дело, которым ты мог бы заниматься, это держать грёбаный бар, – сказал Маккарти. – Но я бы с тобой поработал.

– Я за это выпью, – сказал Хок, поднимая стакан. – Вот так. За грёбаный бар. – Он икнул. – За особый грёбаный бар. – Он хихикнул. – Назовём его 'Блиндаж'.

– Не-ет, – сказал Меллас. – Так не очень заманчиво. Назовём его 'Элсворт'.

– Иди в задницу со своей заманчивостью, Джек, – сказал Гудвин. – Нам нужен грёбаный бар, а не сказочная дискотека.

– Вот именно, – сказал Маккарти, – а чтобы отыскать его и там выпить, надо будет парковаться за четыреста метров оттуда да продираться с мачете сквозь густой бамбук и слоновую траву.

Меллас на минуту задумался: 'Только не давайте посетителям сраных карт, – сказал он. – Никаких карт! – На каждом слове он захлопал ладонью по столу. – Никаких вонючих карт!'

– Но можно одну дымовую шашку, – сказал Хок. – Так хоть, если сломаешься, вертушка бесплатно тебя вернёт на парковку.

– Никаких 'бесплатно' для грёбаных ублюдков, Джейхок, – сказал Маккарти. – Господи. Прямо не знаю, как ты собираешься вести бизнес. Будешь растяпой – не сделаешь денег.

Шутки по поводу 'Блиндажа' становись всё громче и развязней. Пусть посетители бросают еду крысам и давят пиявок на столиках. Пусть наполняют песком сотни мешков в качестве платы за вход. Пусть сидят на корточках или вообще на мокром полу. Если нужна вода, пусть слизывают её с труб трубопровода. Пусть отливают в углах. Вернувшись на парковку, пусть обнаруживают, что машину угнали. Вскоре все пятеро стояли, топали ногами и орали: 'Никаких пополнений! Никакой эвакуации! Никаких карт!'

Наконец, Хок сел. Все за ним. 'Ничего не выйдет', – сказал Хок, выпивая.

– Почему нет, Джек? – спросил Гудвин.

– Правительство не даст нам лицензии на отстрел половины посетителей.

Наступила тишина. Тогда Мэрфи поднял стакан: 'За 'Блиндаж'!', – сказал он. Голова его дёрнулась в направлении вознесённого стакана.

– И за посетителей, – сказал Хок.

Снова воцарилось молчание, все занялись своими стаканами. 'Эх, мать вашу так, ребята, – сказал Мэрфи. – Вам досталось хорошее время, а вы не понимаете'.

– Типичный ты кадровый, Мэрфи, – сказал Меллас. – Для вас, парни, любое дерьмо – хорошее время. Вот потому-то правительство всегда сваливает на вас делать за него дерьмовую работу. – Меллас опрокинул остатки алкоголя и поставил стакан на стол. – Грёбаные вы дураки.

Все притихли. Маккарти явно вымучивал улыбку. Он поймал взгляд Хока, а затем посмотрел на Мэрфи. Меллас не уловил того факта, что пустился вплавь по коварным водам.

– Кто-то должен делась грязную работу, Мэл, – сказал Мэрфи, обхватывая ладонями пустой стакан.

– Что ж, я уже сделал всю грязную работу, которую меня заставили делать. Я убираюсь отсюда нахрен. Если вы настолько тупы, чтобы оставаться, то хер и на вас, и на ваше правительство.

– Ну, и как же, блин, по-твоему, корпус МП настроит свою херню на нужный лад, если вы, ссыклявые мудаки, свалите и бросите его, потому что считаете, что можно заработать больше денег в другом месте?

– Отсоси, Мэрф. Все вонючие деньги на свете не удержат мою жопу в Промежности.

– Тогда почему уезжаешь?

– Я ненавижу её, мать твою, вот почему, – сказал Меллас. – Я сыт по горло враньём и той кровью, которая это враньё покрывает.

– Я за это выпью, – сказал Маккарти и отрыгнул.

– Это, блядь, не ответ, – сказал Мэрфи. Его крепкие руки лежали в лужицах пролитого бурбона. Остальные сидели, отвалившись на стульях, и с глупыми ухмылками на лицах наблюдали, как перепихиваются Меллас и Мэрфи, заяц и медведь. – Вы, ребята, снимаетесь и бросаете всё на лгунов и жополизов, а войскам от этого приходится ещё хуже. Вы просто ссыте появляться на людях с грёбаной короткой стрижкой, потому что боитесь, что вам никто не даст.

Вместо того чтобы признать, как больно уколола насмешка своей правдивостью, Меллас вышел из себя. 'Вставай, мать твою', – сказал он, поднимаясь со стула. Кулаки его сжались.

Маккарти усадил его назад, дёрнув за куртку. 'Господи, Меллас, да Мэрфи убьёт тебя. Оттого что он попал в больное место, вовсе не значит, что ты должен принести себя за это в жертву'.

– Мэрфи прав, – сказал Хок. – С тех пор как ты в Корпусе, Меллас, скольких ты закадрил женщин, которые бы и колледж окончили и были б не южанки?

– Ни хрена, вот сколько, – ответил Маккарти за него.

– Правильно, – сказал Хок. – Поезжай в округ Колумбия, там полно выпускниц колледжей, они работают во всяких правительственных учреждениях; но вот ты встанешь там со своей грёбаной короткой стрижкой и окажешься как ниггер в Джорджтауне, если в нём когда-нибудь бывал хоть один ниггер.

– Благодарю вас, Теодор Джей. Хок, – сказал Меллас. – Ещё один доморощенный философ. – Он подумал о Карен Элскид – и почувствовал пустоту.

Хок откинулся на стуле. 'Думаешь, я вру? Через полгода вы двое, – он показал на Мелласа и Маккарти, – через полгода, когда вы покинете Корпус, если только останетесь живы, вы станете проклятыми длинноволосыми коммуняками-интеллектуалами и будете всем и каждому расписывать, какая сдвинутая по фазе эта война и что вы всегда об этом знали. И знаете что? Вы будете врать. Врать, чтобы преуспеть в том мире. Вы отрастите волосы до самой жопы, будете покуривать траву, будете ходить демонстрациями и протестовать, будете носить сраные бусы и сандалии, как все остальные. И всё это вы сделаете по одной лишь причине – соблазнять девчонок, себе подобных'.