Маттерхорн - [180]

Потом Робертсон появился снова. Один, в кольце вражеских окопов, у всех на виду, он бежал назад к блиндажу с пулемётом. Он кинул внутрь две гранаты и спокойно стоял, снимая с лямок третью. Он выдернул чеку и бросил гранату в блиндаж. Из блиндажа под его ногами взметнулись огонь и дым. Он опустился на колени, немного наклонился и пропал из вида.

Меллас понял, что он умер.

– Робертсон разнёс блиндаж, Шрам. Я видел, как тот взлетел на воздух, – радировал он.

Гудвин немедленно повёл свой взвод вперёд.

Потом с Вертолётной горы до Мелласа донеслись слабые звуки аплодисментов. Эти аплодисменты привели Мелласа в бешенство. Он оглянулся осмотреться. Морпехи стреляли по блиндажам и, маневрируя, подбирались к ним с боков. Было ясно, что с вьетнамцами покончено, но они всё так же продолжали обстреливать морпехов из окопов на краю посадочной площадки.

Ярость Мелласа придала ему хитрость животного. Он забыл всё, что произошло до сего момента. Помнил только, что хочет убивать. И ему было всё равно, кого или что убивать.

По рации он закричал Гамильтону: 'Проклятье, давай, твою мать, пошевеливайся! Эти сволочи собираются улизнуть в горы, а я их очень хочу! Шевелись! Давай! Давай! Я хочу прикончить грёбаных гуков. Слышишь меня? Приём'.

– Слушаюсь, сэр, – протрещал в ответ голос Гамильтона. Гамильтон задыхался.

Меллас направился к окопам, расположенным над крытыми блиндажами. Он понимал, что сейчас работа предстояла грязная и методичная. Больше не будет аплодисментов. Ему пришло в голову, как сильно, должно быть, ненавидят их солдаты СВА, что даже не бегут.

Джейкобс присоединился к Мелласу и Джексону. Его лицо было измазано чёрным порохом, грязью и потом. Поверх бронежилета болтался 'Инстаматик'.

Меллас направлял огневые группы и отдельных бойцов и видел, как рушатся позиции одна за другой. Он двигался осторожно, короткими перебежками, и долго ждал в промежутках между ними. Джексон и Джейкобс следовали за каждым его перемещением.

Вдруг из окопа над ними поднялся солдат и бросил гранату.

Мелласа ошеломило это появление. Казалось, что маленький чёрный предмет завис над ним в воздухе.

– Граната! Чай-комм! – заорал Джексон. Меллас видел, как взорвалась граната. Два небольших осколка просвистели мимо головы, по одному с каждой стороны. Затем мир стал чёрным, когда взрыв накрыл его. Его отбросило назад, чуть не сорвав с шеи головы. Он упал на землю и погрузился в темноту, звуки стрельбы и суматохи отлетели. Умирание представилось огромным облегчением. В первый раз он почувствовал себя в безопасности.

Джексон пополз к Мелласу и позвал Фредриксона. Лицо Мелласо залило кровью, покрыли пороховые ожоги и частица припоя. Джексон снова закричал, но Фредриксон не слышал: он двигался между тел, оставленных на склоне во время дикого забега. Джексон стал трясти Мелласа: 'Сэр, сэр! Вы в порядке?' Он всё время оглядывался, ища помощи. Рация без умолку что-то молотила ему в ухо, и теперь он сам или Джейкобс – не Меллас – должен был принимать решения.

К Джексону подполз Джейкобс.

– Г-господи. С-с ним всё в порядке?

Джексон продолжал трясти Мелласа и говорил: 'Сэр, сэр'. Он обернулся к Джейкобсу: 'Я не знаю. Думаю, он умер. Блядь!'

Джейкобс выругался.

– Это теперь твой взвод, Джейк, мать его. Что будем делать?

У Джейкобса соображений не нашлось. Разряды винтовочных выстрелов щёлкали пулями над его головой. Он видел, как далеко внизу Фредриксон бежит к очередному телу. Затем солдат из окопа над ними вскочил опять и швырнул ещё одну гранату.

– Чай-комм! – закричал Джейкобс. Они с Джексоном схватили Мелласа за ноги и потащили вниз под гору, волоча его лицом вниз. Они бежали вниз, и граната неумолимо следовала за ними под действием силы тяжести, словно привязанная. Наконец, Джексон сообразил и закричал: 'Стой!' Они с Джейкобсом вонзили каблуки в землю. Они бухнулись рядом с бесчувственным Мелласом, и смертельная кассета проскакала мимо. Она взорвалась полсекунды спустя, прямо под ними. Но никого не задела.

Джейкобс перевернул Мелласа лицом вверх. Рывком распахнул оба бронежилета Мелласа и приложил ухо к груди. 'Ни хера не слышу. Чёрт возьми!' Джейкобс снял с Мелласа каску, взял фляжку и облил лицо Мелласа виноградным 'Кул-Эйдом', немного смыв с него грязь. Он потряс фляжкой, выливая последние капли на глаза Мелласа, которые плотно залепило пороховой копотью, припоем, кровью и грязью.

Снова для Мелласа мир стал чёрным. Он почувствовал прохладную липкость и запах сладкого виноградного аромата 'Кул-Эйда'. Потом вокруг него в темноте раздались звуки перестрелки и крики. Он скорее почувствовал, чем услышал, как кто-кто кричит и хватается за его бронежилеты и каску. Он попробовал пошевелиться. Не смог. Он попробовал открыть глаза, и ему, в конце концов, удалось разлепить один. Он увидел серый свет. Кошмар продолжился. Он не мог проснуться. Он хотел вернуться в небытие. Раздавались кричащие голоса, их слышно было словно под водой. Он опять вернулся к серому свету. Он понял, что ему нужно что-то сделать либо с голосами, либо для голосов. Он осознал, что Джексон лежит на нём сверху и укрывает его от огня. Он догадался, что граната оказалась неисправна и лопнула на две части как раз по шву припоя, вместо того чтобы разлететься на смертельные мелкие кусочки. Он сообразил, что Джейкобс кричит по рации, лёжа рядом с ним и Джексоном, и глядит в небо, вероятно, разговаривая с Фитчем: 'Э, блядь, Шкипер, я думаю, что он уже того – 'курс'. Гранатой. Прямо в лицо. Не надо санитара. Что мне теперь делать? Приём'.