Маттерхорн - [178]

Мелласу захотелось крикнуть в ответ: 'Ну, так и что из того, твою мать? Я туда не собираюсь. Я не собираюсь туда, чтобы какой-то вонючий полковник смог получить сраную медальку'. Вместо этого он сказал: 'Так пристрели ублюдака', – и снова упал лицом в прекрасную землю.

Джермейн прокатился по спинам Мелласа и Джейкобса к краю дерева. Он выстрелил гранату и затаился, ибо земля перед деревом и в нескольких сотнях метров за ним вздыбилась от пулемётных пуль.

Фитч что-то кричал по рации. Джермейн привстал и выпустил вторую гранату, за ней третью. Из-за шума Меллас не слышал, что говорит Фитч. Он прикрыл одно ухо. Голос Фитча говорил: 'Что там за херня происходит? 'Второго' прижали. Они не могут сдвинуться. 'Третий' занял не меньше пяти позиций на пальце. Вся передняя часть горы прошивается грёбаными пулемётами. Что за хрень там происходит? Приём'.

Меллас задыхался. Он не знал, что ответить. Он услышал резкий выкрик и обернулся. Джермейн, раненый в плечо, крутанулся и упал на Джексона, из-под бронежилета побежала кровь. Джексон спихнул его с себя, и кровь облила Мелласа. Фредриксон потянулся к нему и наложил тампон и повязку на выходное отверстие на спине, а Джекобс схватил М-79 и начал свирепо обстреливать пулемёт, по которому палил Джермейн.

Меллас посмотрел на кровь на руках, на искажённое лицо Джермейна. Вдруг почудилось, что он будто взлетел над всей сценой и наблюдает за ротой. Всё двигалось словно в замедленном действии и как-то приглушённо.

Джермейн, скорее всего, умрёт.

Взрыв со стороны Гудвина сотряс гору.

Они лежали за деревом уже больше минуты.

Меллас летел высоко над горой. Он видел линию морских пехотинцев, растянувшуюся под ним: одни метались и корчились от боли, другие лежали тихо. Он видел людей, которых знал, ещё живых, пытающихся остаться в живых, прячущихся за стволами и в небольших складках, многие просто распластались по земле и старались слиться с ней. Он заглядывал в блиндажи. Он видел перекрёстный огонь, словно на чертеже. Видел пулемёт, который атаковал Джермейн, – и он понял. Он вплыл на занятие по тактике в школе спецподготовки, где рыжеголовый майор объясняет, что младшие офицеры в целом лишние, потому что капралы и сержанты могут позаботиться обо всём сами. Но что придёт час, когда младшие офицеры отработают каждый пенни своего жалованья, и они узнают, когда наступит этот час.

Меллас вернулся на гору. Его час пробил.

Он видел дым от горящего напалма. Он видел, чтo сделает проход в перекрёстном огне, и это что-то лежало прямо перед ним и стреляло в него.

Меллас включил трубку передатчика: ' 'Браво-шесть', это 'браво-пять'. Приём'. Словно из-за плеча он наблюдал за собой, спокойно докладывающим Фитчу ситуацию по рации. Словно читал по писаному. Его там больше не было, он как будто управлял всей сценой откуда-то сверху или сбоку.

Меллас не стал ждать ответа. Он отдал трубку Джексону. Почему Джермейн? Почему именно тот, кто вызвался добровольцем, пока сраные птицы стояли в тылу? Почему умирают его товарищи? Из кошмара, казалось, существует лишь один выход. И этот выход был пулемётом.

– Пулемёт сюда, – крикнул Меллас. – Тащите сюда грёбаный пулемёт. – Каким-то образом ему нужно было подавить огонь пулемёта.

Вперёд выбежал новичок с М-60, заряжающий тащился за ним с тяжёлыми стальными коробками патронных лент. Глаза пулемётчика были дики от страха и боли. Его уже ранило в левую икру. Меллас видел, как кровь пятнами пропитала штанину. Тем не менее, парень, наклонившись вперёд, упорно бежал. Он упал на Фредриксона, скатился, тут же на них сверху рухнул заряжающий. На чёрном лице особенно выделялись белые глаза. Мелласу пришло в голову, что если бы парень не торчал здесь, то, скорее всего, красовался бы на баскетбольной площадке своей школы.

– Стреляй по тому грёбаному блиндажу. Тому, что прямо вон там, – закричал Меллас, показывая вверх. – Не останавливайся. – Парень кивнул. Он передвинулся, оставляя за собой кровь. Меллас видел, как она вытекает ритмичными толчками. 'В артерию', – подумал он отстранённо. Парню оставалось находиться в сознании, наверное, три или четыре минуты.

Боец установил М-60 на бревно и упёрся плечом в приклад. Пулемёт рявкнул. Потом заработал упорядоченными, берегущими ствол короткими очередями от обученного пулемётчика. Меллас почувствовал облегчение. Он мысленно поблагодарил инструктора из Кэмп-Пендлтона.

Пулемётчик СВА отвечал. Дуэль усиливалась. Грохот возрастал. Два новичка стреляли, сузив глаза почти до щелок, словно прищур глаз мог защитить их от пуль.

Меллас перенаправил гранатомёт Джейка на второй блиндаж, слева от пулемёта СВА. Он намеревался использовать гранаты, чтобы ослепить людей внутри него дымом и грязью. 'Стреляй по грёбаному входу. Больше никуда, и не смотри, что я делаю', – сказал он. Джейкобс кивнул и вставил новую гранату. Меллас снял ручную гранату с плечевого ремня и прошептал: 'Господи боже, помоги мне'. Он чувствовал, что минута может оказаться последней в его жизни – здесь, позади вот этого ствола вот с этими товарищами, – и понял, что она неописуемо сладка. Острая печаль росла вместе со страхом, и он ещё раз заглянул в напряжённые лица товарищей. Он облизнул губы и беззвучно сказал 'прощай', не желая покидать безопасность бревна и их тёплые тела.