Маттерхорн - [105]

Шрифт
Интервал

– Грёбаный беложопый наркушник! Я прикончу его! Прикончу!

В одной из групп перед большой палаткой вспыхнуло неистовое оживление. В тот же миг Фракассо помчался к месту драки.

Меллас чувствовал себя таким больным и усталым, что еле поднялся на ноги, но всё-таки потащился вслед за Фракассо.

Когда Меллас подошёл, на спине лежал новичок с разбитым в кровь лицом. Меллас заметил два обломка от выбитых передних зубов. Над ним стоял, тяжело дыша, Китаец. В руке он сжимал лопатку.

– Тебе только грёбаной драки не хватает, Китаец? – прокричал Джейкобс. Он бросился на Китайца, и оба рухнули на землю.

– У него нож, братишка! У него блядский нож!

Меллас ринулся сквозь толпу и всем весом навалился на Джейкобса. Он заметил, как Кортелл, посверкивая высоким лбом, двинулся к Китайцу и сгрёб его. Как по команде, оба морпеха прекратили драку.

– Кому кровь пустили? – Меллас тяжело дышал.

– Чёрт побери, сэр, – сказал Джейкобс. – Нет у меня сраного ножа. – Он открыл ладонь, прижатую к боку Мелласом. В ней лежала перепачканная землёй губная гармошка. Кто-то засмеялся.

– Первый раз слышу, чтоб нападали со страшной губной гармошкой, – сказал Меллас. – Вы двое, всё нормально?

– Угу, – промычал Китаец.

– Нельзя лупить человека грёбаной лопаткой, – сказал Джейкобс.

– Это вонючий шпик, – сказал Китаец. Он говорил об отделе уголовных расследований. – Грёбаная манда не заслуживает жизни.

Меллас поднялся и помог встать Джейкобсу.

– Откуда ты знаешь, что он из уголовки? – спросил Меллас у Китайца, не обращая внимания на человека на земле. Кортелл ещё держал Китайца за руки.

– Он наркушник. Ублюдков можно учуять за милю.

– Он просил у тебя травку? – спросил Маллас.

– Да. Он просил у меня наркоту.

– Может, он хотел её для себя? Не думал об этом?

– Зачем тогда спрашивать меня, а? Зачем меня-то спрашивать? Грёбаный белый просит у чёрного косячок. Вот же, блядь. Я же не употребляю эту срань.

Меллас посмотрел на фигуру на земле и склонился над ней. Фредриксон уже протискивался сквозь людей со своей аптечкой, чтобы склеивать парня. Если тот попадёт в батальонный медпункт, дерьма не оберёшься и рота может лишиться и Китайца, и Джейкобса. Оба были слишком хороши, чтобы с ними расставаться.

– Эй, – сказал Фредриксон парню на земле. – Как тебя зовут, а? Ты меня слышишь?

Тот простонал своё имя.

– Ты из роты 'браво'? – спросил Меллас.

Парень кивнул.

– Ты спрашивал наркоту?

Парень покачал головой.

– Он, блядь, врёт, лейтенант, – крикнул Китаец. Человек издал хриплый вопль и рванулся к Китайцу, но Фредриксон и Меллас удержали его. Китаец выставил лопатку для удара, направив острый конец в человека. Вполне вероятно, что она прикончила бы его.

– Ты тупой дурак, – тихо сказал Меллас парню на земле. Он услышал, как Басс расчищает проход среди морпехов и отсылает их прочь от места драки. Он повернулся к Джейкобсу и Китайцу: 'Завтра явитесь ко мне по поводу этого случая. А сейчас идите проспитесь'.

Фракассо стоял, открыв рот.

– Эй, Фракассо, не переживай, – сказал Меллас. – Они просто выпустили пар.

Он посмотрел на парня на земле. Он не знал, был ли тот из отдела уголовных расследований или нет, но одно было очевидно: он не мог больше оставаться в роте. 'Эй, послушай, как там тебя? Я переведу тебя из роты. Мы можем это сделать, будь спокоен. Просто помалкивай, и эта драка не попадёт в твоё личное дело, хорошо?'

– Я не иду на сделки, – сказал парень и выплюнул кровь.

Тут Басс заорал 'что?' и вскочил на него. 'Не смей так отвечать лейтенанту, ты понял? – Басс стал колотить парня башкой о землю и трясти всё его тело, ухватившись крепкими короткими ручищами. – Ты понял, мать твою? – Парень ничего не мог ответить, ибо голова его билась о грунт. Наконец, Басс остановился и, оседлав парню грудь, заговорил очень тихо и быстро. – Лейтенант просто предложил тебе две вещи. Либо продвижение по службе, если захочешь, либо твоя вонючая жизнь, потому что – верь мне, подлая уголовная задница, – на боевом задании тебе не протянуть и сраного часа, если не пойдёшь на сделку'.

– Ладно уж, – прохрипел парень.

Его отвели в снабженческую палатку, где при свете одинокой свечи Фитч устало навёрстывал пробелы в бумажной работе. На следующее утро Фитч отправил парня в тыл с письмом к первому сержанту Сиверсу, и больше о нём не слышали. Басс наложил на Джейкобса и Китайца взыскание, отправив обоих во внеочередной наряд по камбузу.


***


На следующий день рота перебралась в группу поникших палаток, граничащую со вспомогательной взлётной полосой. С другой стороны полосы широкую долину пересекал извилистый поток. Военная база 'Вандегрифт' расположилась как раз посередине этой долины между покрытыми джунглями горными гребнями с востока и запада. За речкой на невысоком холме были установлены блиндажи и радиоантенна оперативной группы 'Оскар'. Никто в роте не знал, чем занимается оперативная группа 'Оскар'. До морпехов доносился шум генератора, гоняющего кондиционер и подающего электричество. Время от времени прилетал армейский вертолёт и высокопоставленных армейских офицеров встречал джип, чтобы отвезти их за 200 метров к прохладному укрытию и небольшому офицерскому клубу по соседству с ним. Прилетали и гражданские лица, слишком толстые и без знаков различия неуместные среди армейских униформ; это были, скорей всего, или люди из разведуправления и ЦРУ или журналисты, которым страшно отправляться на задание в лес.


Рекомендуем почитать
Потомкам нашим не понять, что мы когда-то пережили

Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.


Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


Верёвка

Он стоит под кривым деревом на Поле Горшечника, вяжет узел и перебирает свои дни жизни и деяния. О ком думает, о чем вспоминает тот, чьё имя на две тысячи лет стало клеймом предательства?


Сулла

Исторические романы Георгия Гулиа составляют своеобразную трилогию, хотя они и охватывают разные эпохи, разные государства, судьбы разных людей. В романах рассказывается о поре рабовладельчества, о распрях в среде господствующей аристократии, о положении народных масс, о культуре и быте народов, оставивших глубокий след в мировой истории.В романе «Сулла» создан образ римского диктатора, жившего в I веке до н. э.


Павел Первый

Кем был император Павел Первый – бездушным самодуром или просвещенным реформатором, новым Петром Великим или всего лишь карикатурой на него?Страдая манией величия и не имея силы воли и желания контролировать свои сумасбродные поступки, он находил удовлетворение в незаслуженных наказаниях и столь же незаслуженных поощрениях.Абсурдность его идей чуть не поставила страну на грань хаоса, а трагический конец сделал этого монарха навсегда непонятым героем исторической драмы.Известный французский писатель Ари Труая пытается разобраться в противоречивой судьбе российского монарха и предлагает свой версию событий, повлиявших на ход отечественной истории.


Мученик англичан

В этих романах описывается жизнь Наполеона в изгнании на острове Святой Елены – притеснения английского коменданта, уход из жизни людей, близких Бонапарту, смерть самого императора. Несчастливой была и судьба его сына – он рос без отца, лишенный любви матери, умер двадцатилетним. Любовь его также закончилась трагически…Рассказывается также о гибели зятя Наполеона – короля Мюрата, о казни маршала Нея, о зловещей красавице маркизе Люперкати, о любви и ненависти, преданности и предательстве…