Матриархия - [69]
У Айзека во рту собралась кислая слюна. Совершенно без всякой связи он вспомнил разговор с Устрицей. Как же они все-таки похожи, с Толиком. Но тот жирдяй был податлив, как пластилин, а Устрица петушится.
Он еще придет, наверное, попросится назад, и тогда Айзек помучает его еще немного, проучит.
Сейчас эйфория постепенно отступала вглубь тела, растворялась и замирала в каждой клеточке: там она будет жить до следующего концерта.
Если таковой будет.
Буч теперь просто смотрит на Попса исподлобья. Сандро ушел на другой фланг. Буч хмыкнул, и, проходя мимо Кенни, толкнул плечом в спину.
- Гитаристы, мля. Вас бы туда щас. Ссыте?
- Тебе ж все объяснили, - прохрипел Попс. Кенни повернулся к Бучу, и смотрит, изучает. У Кенни и на лице татухи - зубы, на щеке, ниточка латыни, над самой-самой бровью. Когда он поднимает бровь, надпись исчезает.
- Чо? - вновь таращит бараньи глаза Буч. - Да вы очкошники просто, и все.
Он сплюнул, и слюна попала на затасканный тряпичный кед. Айзек много раз говорил Кенни, чтоб тот при случае нацепил что-нибудь посолиднее, но тот лишь пожимал плечами.
Свалка достигла апогея. Попс скрестил на груди руки, его жирные волосы будто тальком присыпали, песчаная буря прямо.
- Вы же трусы, вы не бойцы. Только завывать и можете, - Буч снова плюнул, но уже в сторону и прищурился. Белки глаз у него нездорово желтые, с красными прожилками.
- Айзек! Хоть ты ему скажи! - воскликнул Попс.
- А что тут говорить? - Айзек улыбнулся Бучу. - Ты прав. Мы трусы. Поэтому мы ездим по всей стране и даем концерты, поэтому мы боремся против этих тварей, - он ткнул рукой в сторону поля. - Мы конченные трусы, а ты конечно, храбрец. Только почему-то стоишь тут с нами. Дай тебе волю, ты бы спрятался в бронебойный панцирь и высовывался наружу только чтоб пожрать или посрать, - Айзек говорил спокойно, казалось, что звук рождают медленно шевелящиеся губы.
- Чего? - Буч как будто стал меньше ростом. Даже мощные бицепсы, перетянутые шнурками вен, подсдулись. - Я ж это... Я не пушечное мясо!
- Понятное дело. Ты - мозг. Правильно? А они - придатки.
- Чего? - глазки Буча бегают от одного музыканта к другому. Попс ухмыльнулся и вытащил очередную сигарету, цикнул слюной сквозь зубы.
- Ты сегодня обедал?
- Чего? - хмурится Буч. Щеки у него покраснели. Сжал кулаки, разжал, а Сандро помахал ему рукой. - Ты это... не того!
И ушел, оглядываясь через плечо, потрусил к Сандро.
Под ногами чуть подсохшая трава. Попс ухмыляясь, выпустил дым сквозь ноздри:
- Здорово ты его отшил. Мудак!
- Нормальный такой пацик, - хихикнул Кенни.
- Он тебе на ботинок харкнул, - брезгливо поморщился Попс, и Кенни безразлично пожал плечами. - Устрицу не видали? Чем угодно готов поклясться, что он не ТАМ.
Айзек перевел взгляд на поле. Женщин двадцать осталось, истрепанные, окровавленные, а лица черные, и поблескивают белки глаз.
Сандро и бойцы орудуют вилами, лопатами. Парни, с оскаленными зубами и серьгами в ушах. Парни с длинными конскими хвостами, парни с дредами. Обычные, круглолицые семьянины, худые, толстые. Подростки, пареньки, которым бы задавать жару некоторым из крошек, и тыкать в них отнюдь не ножами.
Потерь много. Потому что эти сучки не знают страха, потому что они подчиняются какой-то программе, мелодии, которая звучит у них в мозгу.
Но вот последний удар лопатой.
Устрица утер со лба пот, оперся на черенок, тяжело дыша.
Потом кто-то кричит «Ур-аа!». Кто-то «Е-е-е-е!». Кто-то выкрикивает матюки. Но все радостно подпрыгивают, хлопают друг друга по плечам, и начинается очередной виток пыльной кутерьмы, прямо на телах поверженных врагов.
Устрица прошел мимо Кенни, Попса и Айзека. Даже взгляда не поднял. Он перепачкан кровью, сквозь дырки в одежде проглядывает исцарапанная кожа. Его хлопают по плечам, поздравляют, и он сам что-то вопит.
Таким веселым он не бывал даже под крэком. Даже под ЛСД. Даже под героином.
Он потрясает кулаками, и сиськи подрагивают под футболкой.
- Экий весельчак, - хмыкнул Попс. - Радостный до жопы.
В это мгновение происходит что-то странное. Все, почти одновременно, падают на колени. Почти одновременно зажимают уши ладонями. На лицах - искаженные гримасы. Всех кто ликовал еще мгновение назад, катаются в пыли, выблевывая желчь и полупереваренную кашицу завтрака. Айзек лежит на земле вместе со всеми. Звук пронизывает изнутри, он похож на статический шум, так свистит, «шумит» штекер, если отключить от усилителя. Помехи подменяют мысли и резонируют, резонируют, заставляя сжиматься извилины мозга, заставляя пульсировать глаза.
В горле горький вкус крови и Айзек кричит, но собственного вопля не слышит. Рот кажется, сейчас треснет в уголках.
Попс катается в пыли. Кенни, уже потом, будет выплевывать крошево изо рта, мелкую пыль. Это он так крепко сцепил челюсти.
Все дрыгаются практически в унисон, многоголосый хор грешников.
И выворачиваются наизнанку, блюют все тоже в унисон.
Заканчивается все так же внезапно, как и началось.
Зеленая пелена растворяется. Небо снова голубое, нехотя оно набирает краску, будто втягивает невидимой коктейльной трубочкой за щеки, и деревья снова зеленые, без намека на желтизну. Да, еще лето, но холода не за горами.
Любовь и ненависть, дружба и предательство, боль и ярость – сквозь призму взгляда Артура Давыдова, ученика 9-го «А» трудной 75-й школы. Все ли смогут пройти ужасы взросления? Сколько продержится новая училка?
В трудной 75-ой школе еще не стихли отголоски скандала, эхо которого плавно перерастает в настоящую симфонию ужаса. Артур Давыдов в поисках пропавшей девушки распутывает нити, которые дергает сама судьба. А как долго вы смогли бы греть в сердце надежду? Чем бы пожертвовали ради любви? Примечания автора: Выхода на бумаге не будет — слишком шокирующе.
Разорвав политическую помолвку, король Вайнор бежит из враждебного государства. Верные слуги и телохранительница делают все, чтобы доставить сюзерена на родную землю. Но что ожидает его на родине? Готов ли сам король к ненависти и предательству тех, кому доверял? Где найдет союзников и что поймет в нелегкой борьбе с самим собой? А главное – сможет ли уберечь женщину, ставшую для него всем?
Человеком может быть кто угодно — даже тот, у кого в мозгах процессор, а тело нашпиговано имплантатами. Или не быть. Тот, кто не был человеком изначально, может им стать. Или не стать. Все зависит от тех, кто окажется рядом, когда придет время понять, что ты не только программа. От тех, с кого ты будешь делать свою жизнь и на кого равняться. Примечания автора: посвящается Ольге Громыко, создавшей мир, который не отпускает. «Космобиолухи», данные глазами Дэна. Может читаться и без знания канона. Первая треть канонических «Космобиолухов», данная глазами Дэна.
Демон терпеть не может все эти человеческие праздники, а Рождество — так особенно. И не устает об этом напоминать — если его Ангел вдруг подзабыл. Примечания автора: С огромными уважением и любовью к Праттчету и Гейману.
После неудавшегося Апокалипсиса и изгнания в Ад Сатана забирает с собою Кроули, дабы примерно его наказать — так, как это умеют делать в Аду, — а Азирафаэль не собирается с этим мириться и повышает голос на Господа. Рейтинг за травмы и медицинские манипуляции. Примечание 1: частичное AU относительно финала событий на авиабазе. Примечание 2: частичное AU относительно настоящих причин некоторых канонных событий. Примечание 3: Господь, Она же Всевышний, в этой Вселенной женского рода, а Смерть — мужского.
Его зовут Флем. Его заперли в теле низкоуровневого моба в нубятнике и выдали один единственный квест: выжить.
Истинная победа — это покаяние врагов Твоих. > Старые боги и герои узнают, что тоже смертны, и делают выбор: идти в ногу со временем или пасть в небытие.