Матисс - [16]

Матисс забирает «Купальщиц», в которых он видит «истоки своего искусства». И снова его взгляд чарует тенистая, акварельно-мягкая листва на берегах реки Арк, глубокое, почти ночной синевы небо, «модулированная» плоть, шелк, перламутр и бархат — этот «Пуссен импрессионизма», как назвал его Морис Дени.

Когда в 1934 году американский коллекционер доктор Барнс предложил ему за этого Сезанна более миллиона, Матисс отказался расстаться с картиной, но спустя несколько лет он королевским жестом подарил ее от своего имени и от имени своей жены Пти Пале, парижскому муниципалитету, парижанам, с которыми он так долго делил радости и невзгоды.

«Вы еще не знаете всех подробностей, — сказала мне не без лукавства 16 апреля 1955 года в Ницце вдова художника (Маргарита Матисс-Дютюи присутствовала при нашем разговоре). — Мы с мужем давно уже решили сохранить „Купальщиц“ Сезанна для детей. Но в 1936 году в связи со Всемирной выставкой 1937 года наше правительство начало делать заказы живописцам, с тем чтобы украсить дворец Шайо и другие здания. Матиссу там не нашлось места, хотя в других странах, а именно в России, Соединенных Штатах, не забывали его. Мой муж был глубоко уязвлен, он был вне себя от возмущения и гнева…

В то время вы добились того, что Парижский муниципалитет приобрел „Танец“— первый вариант его мерионской декоративной композиции.^[180]

И тут меня осенило: „А почему бы, — сказала я мужу, — не подарить парижским властям для Музея современного искусства наше самое дорогое сокровище, „Купальщиц“ Сезанна?.. Это послужило бы правительству наилучшим уроком…“ Анри Матисс нашел эту мысль превосходной. Он сообщил вам об этом на бульвар Монпарнас, и вы пришли к соглашению. Таким образом, этот шедевр оказался не в Лувре, а в Пти Пале».

В тот день рассказ мадам Матисс заставил меня вспомнить все, что с горечью рассказывал мне ее муж о методах управления Лувром и о том, как скверно представлены художники в нашей национальной галерее. Теперь все сразу стало ясно.

Дар музею Пти Пале сопровождало письмо на мое имя, написанное в самых трогательных выражениях. Его строки говорят о великодушии художника. Кроме того, они подтверждают огромное влияние шедевра Сезанна на развитие Анри Матисса.

«Ницца, 10 ноября 1936.

Я передал вчера Вашему экспедитору „Купальщиц“ Сезанна. Я видел, что картина была тщательно упакована, и в тот же вечер ее должны были отправить в Пти Пале.

Разрешите сказать Вам о том, что это полотно имеет чрезвычайно важное значение в творчестве Сезанна, поскольку оно представляет собой очень энергичное и совершенное воплощение композиции, много лет разрабатывавшейся им в различных работах. Хотя эти полотна и хранятся ныне в крупных коллекциях, они являются всего лишь этюдами к этой картине.

За те тридцать семь лет, что я владел этим полотном, я довольно хорошо его изучил, хотя, полагаю, и не полностью. В критические моменты моей жизни оно поддерживало меня морально. Я черпал в нем веру и твердость духа. Позвольте поэтому просить Вас о том, чтобы этому полотну было предоставлено соответствующее место, где бы оно воспринималось в полную меру его достоинств. Для этого требуется свет и свободное место, позволяющее отойти от него на некоторое расстояние. Картина восхитительна по цвету и письму; если отойти от нее, становятся особенно ясно видны мощный порыв ее линий и исключительная строгость ее цветовых отношений.

Я знаю, что Вам не нужно этого объяснять, но я считаю это своим долгом. Прошу Вас воспринять эти строки как высшее свидетельство моего восхищения этим произведением, непрестанно возрастающего со дня его приобретения.

Разрешите заранее поблагодарить Вас за заботу, которая будет Вами проявлена в отношении этой картины, вручаемой Вам мной со всем доверием…

Анри Матисс».

На протяжении многих лет Матисс неоднократно тепло вспоминает Сезанна. В 1945 году он пишет мне: «Я видел у Дюран-Рюэля два прекрасных натюрморта Сезанна: сухари, бидоны для молока и фрукты, написанные в бледно-голубых тонах. Папаша Дюран подвел меня к ним, когда я ему показал свои натюрморты. „Посмотрите-ка на эти два полотна Сезанна, я не могу их продать. Лучше пишите интерьеры с фигурами“.

Казалось, путь новому поколению к живописи закрыт, так же как и сегодня. Все внимание привлекали импрессионисты.

Ван Гога и Гогена не знали. Для того чтобы пройти, нужно было пробить стену».

ЛЕСТНИЦА БЕЗ ПЕРИЛ

К этому периоду относятся первые штудии мужчин и женщин в синей гамме, прелюдии к будущим синим симфониям. Это время создания «Уголка мастерской» и «Причесывающейся» (1901).^[181] Отец художника, отдыхавший в Виллар-сюр-Оллан, в Альпах, приглашает его к себе на несколько недель. Матисс использует свое пребывание там для изучения пейзажа с необычной пространственной глубиной.

По этому поводу небезынтересно узнать, что думал Матисс о горах как живописном элементе: «Из своей короткой поездки мне хотелось привезти несколько небольших картин, простых зарисовок. Мне кажется, что горные пейзажи не могут принести пользу художнику. Различие в масштабе препятствует близкому контакту. Поэтому я полагаю, что провести в горах несколько недель хорошо, но только для полного отдыха».