Материалы по истории песни Великой Отечественной войны - [21]

Гремела буря, дождь шумел,

Во мраке с визгом рвались мины,

Тогда на бой солдат я вел

За землю и за дом свой милый.

Я шел, живой и невредим,

Не брала вражеская пуля.

Я шел и верил — победим... и т. д.

(Архив Института этнографии АН СССР, ноябрь 1945 г.).

Среди брянских партизан на мотив «Ермака» пелась песня на слова поэта Софронова «Шумел сурово Брянский лес», дающая то же сопоставление суровой природы и подвига человека. Смотри первую и последнюю строфу этой песни:

Шумел сурово брянский лес,

Спускались темные туманы,

И сосны слышали окрест,

Как шли...

Как шли на немцев партизаны.

(П. Афонин, Шумел сурово брянский лес, Брянск, 1947, стр. 39).

Песня «Ермак» вызвала и ряд юмористических песен-па родий, одна из которых — Ревели танки, гром гремел;

Врагу по шее крепко дали...1

пользовалась особой популярностью на фронте.

1 Архив Института этнографии АН СССР.

28

ПЕСНЯ О СУРКОВЕ

На высотах крутых, на донском берегу,

Когда день уж совсем догорал,

За кирпичной стеной коммунист молодой

Вражий натиск один отражал.

Ошалелых врагов пулей меткой косил,

И десятки их падали разом.

Пулемет раскален, сердце тоже горит,

Смотрит смерть немигающим глазом...

Эй, товарищ боец, подыми пулемет,

Из него ведь стрелял сам Сурков!

Крепко в руки возьми, беспощадно рази

Нашей Родины смертных врагов.

Песня записана В. Ю. Крупянской от лейтенанта М. С. Каримова. По его сообщению, песня сложена в 1942 г. на Южном фронте бойцами противотанкового взвода, где служил коммунист В. В. Сурков. Пелась на мотив песни о гибели Чапаева («По Уралу свинцовые хлещут дожди», муз. А. Новикова).

(Архив Гос. лит. музея).

29

Красноармеец молодой,

На разведку, боевой,

Э-эх, красный герой,

На разведку, боевой!

На разведку он ходил,

Сам собой не дорожил.

Темна ночка, нету звезд,

Ехал вражеский разъезд,

Парень спрятаться хотел,

В чистом поле не успел,

В чистом поле не успел,

На него разъезд насел.

Тут разъезд его схватил

И к допросу приступил:

«Ты скажи, скажи нам, враг,

Сколько есть, у вас солдат?

Сколько конных на скаку,

Сколько пеших на ходу?

Если скажешь, наградим,

И отправим в часть к своим.

Коль не скажешь, наградим —

Смертной казни предадим».

Красноармеец все молчал,—

Штык стальной в груди торчал.

Записала В. Ю. Крупянская на хуторе Суворовском в 1945 г. (Песня была очень популярна в годы Великой Отечественной войны).

(Архив Института этнографии АН СССР).

Близкий к данному тексту вариант сообщил красноармеец М. И. Орликов в 1943 г. (Опубликован в сб. «Фронтовой фольклор», № 18).

Фронтовые варианты этой песни восходят к песне о герое-красноармейце, сложившейся в эпоху гражданской войны (см. тексты в газете «Рабочий», Минск, 12 декабря 1936 г.; в книгах: В. Сидельников. Красноармейский фольклор, М., 1938, № 45; А. Гуревич. Фольклор Восточной Сибири, Иркутск, 1938, № 128; «Воронежский фольклор», Воронеж, 1940, № 2, стр. 124).

В основе этой песни лежит старая казачья или солдатская песня, текст которой установить не удалось.

В советских вариантах этой песни дан яркий образ бойца Советской Армии, преданного и верного Родине и своему солдатскому долгу.

30

Во степях, да во донецких

Боец раненый лежал.

Кровь текла из свежей раны

На истоптанный песок.

А над ним кружился ворон,

Чуя лакомый кусок.

«Ворон-птица, ворон-птица,

Что ж ты вьешься надо мной?

Ты добычи не добьешься —

Я боец еще живой.

Ты лети-ка, отнеси-ка

Родной маменьке привет,

А жене моей любимой

Платок, кровью облитой.

И скажи, что умер честно

За советскую страну,

За советскую державу,

За советскую звезду».

Песня записана в октябре 1944 г. Е. И. Василенко на хуторе Суворовском, Нижне-Чирского р-на, Сталинградской области, от хора девушек.

(Материалы Сталинградской экспедиции 1944 г., Архив Института этнографии АН СССР).

Вариант этой песни записан в п. Бытошь Дятьковского района Брянской обл.:

Под ракитою зеленой Красный командир лежал,

На груди его высокой Орден боевой блистал...

По свидетельству бывшей партизанки-разведчицы А. С. Харчевников ой, уроженки с. Фошня Жуковского р-на Брянской обл., песня «Тыне вейся, черный ворон» была любимейшей песней их отряда.

(Материалы Брянской экспедиции 1945 г., Архив Института этнографии АН СССР).

Публикуемый текст возник на основе старой солдатско-казачьей .песни (см. аналогичные варианты в сборниках: «Сборник солдатских, казацких и матросских песен» Н. X. Бесселя — Е. К. Альбрехта, 1886 г., № 69, стр. 49; А. И. М я к у т и н. Песни оренбургских казаков, 1904, стр. 74—77; «Фольклор Дона и Кубани», 1938, № 32;

«Песни гребенских казаков», 1946, № 151; А. П. Георгиевский. Фольклор Приморья, 1929, Русские на Дальнем Востоке, вып, IV).

В основе фольклорных текстов лежит стихотворение малоизвестного поэта первой половины XIX в. Н. Веревкина, написанное им в 1831 г.; впервые опубликовано в «Русском инвалиде» 8 сентября 1831 г., и в том же году издано лубочной картинкой (см. С. А. Клепиков. Лубок, ч. I — Русская песня, 1939, стр. 116, № 101). Подлинник лубка хранится в Архиве Гос. лит. музея.

Указаний на последующие издания этого лубка не имеется.

В устной передаче сохранились лишь два первые куплета стихотворения Веревкина.

Под зеленою ракитой

Русский на поле лежал