Матери - [20]

Да, но есть нечто, что меня очень тревожит, Марина — я не делаю того, что должен, не живу так, как следовало бы жить

а как следовало бы жить? спрашивала Марина

не знаю, но как-то совершенно иначе, я не могу это открыть для себя

Марина поднимала брови, не понимая, как же ему помочь, что еще сказать

хочу, например, чтобы я мог жить на морском дне, понимаешь?

Да, сочувственно откликалась Марина, но тогда сначала тебе нужно стать амфибией

или научиться рисовать морское дно или футбол, но это уж совсем невозможно — матч, стадион, крики, пропущенные голы

или рисовать плавные движения рыб, инородность морского дна.

Ну тогда — попробуй, просто возьми и попробуй, почти автоматически отвечала Марина, она уже не знала, как ей себя вести, и думала, что если он и вправду начнет рисовать, как бы не стало еще хуже. Она смотрела на его благородно удлиненное лицо, уже местами седеющую густую бороду, его длинные пальцы, на которые словно мидии, гроздьями облепившие подводные скалы, налипало с годами все больше и больше горечи и тоски, тоски давно заплутавшего человека, потерявшего ориентиры в жизни, тоски одиночки, которого судьба готовит к испытаниям

и незаметно для себя с годами он начал заполнять эту бездну вокруг себя страстью к футболу, вначале он еще был достаточно умен и тонок, чтобы осознать всю вторичность, суррогатность этого увлечения, понять, что это — еще не настоящее, оно лишь предстоит, но постепенно и плавно футбол увлек его в свои сети, втянул на свое необъятное поле, забил каналы его души своей влажной тиной. Футбол стал для Петра любовью, искусством, поэзией, красотой, воплощением мирового разума, он стал проявлением всех чувств, координацией между разными вселенными, погружением в неизвестность, силой и куражом.

В первые годы их брака Марина с изумлением, а потом и со смирением покорной супруги приняла это увлечение мужа — футбол. Петр никогда не знал, что с ним случится после развязки очередного матча, как это отразится на его жизни и психике, не представлял, кем бы он был без футбола, наверное, я был бы совсем другим человеком, годы спустя пытался он объяснить Марине и Алексу — существам, которых безмерно любил, если им удавалось пересечь вместе с ним полтора часа огромных духовных пространств, через которые он пробирался в каком-то третьем измерении — не бодрствования, но и не сна. Примерно за час до матча Петр уже был лихорадочно возбужден и абсолютно неконтактен. Каждая игра была для него фатальной или решающей в той или иной комбинации, вне зависимости от того, в какой части света она проходила. За час до игры с ним уже нельзя было говорить ни о чем, кроме предстоящего чуда, а во время самого матча он потел почти так же обильно, как и игроки на телевизионном экране. Во время матча он не курил и не пил ничего из боязни оскорбить само это событие, его брови поднимались, глаза округлялись, он сидел в кресле выпрямившись и не отрывался от экрана, лишь иногда у него вырывались глубокие вздохи и восклицания — выстраданные, сокровенные, порой он в сердцах хлопал в ладони в смысле: и какой только мяч пропустили! Это были годы, когда Марина все еще прилагала серьезные усилия, чтобы проникнуть по-настоящему в тайны футбола, пыталась зажечь в себе интерес, открыть магию, целиком завладевшую ее мужем, пробовала как-то расшевелить себя, потому что в противном случае ей оставалось только сидеть в одиночестве на кухне или в спальне, гладить, мыть посуду или заниматься Алексом, да, ей приходилось делать всю эту бесконечно надоевшую ей домашнюю работу, вместо того чтобы ходить по магазинам, по бутикам, выбирать себе новую одежду, ужинать в шикарных ресторанах, у нее была тайная страсть к шикарным ресторанам, ее манили внезапные отъезды, импульсивные путешествия, она представляла себя летящей в автомобиле по магистрали, каждый день ее ждали новые приключения и восторги, ей казалось, что вот-вот начнется оно, то самое большое путешествие, которое приведет ее на нескончаемый праздник среди островов и пальм, в компании знаменитостей и очаровательных спутников, где ее ждет легкий флирт, лунные дорожки, аромат цветов в глубокой, полной страсти ночи — вещи, совершенно непонятные и чуждые Петру, который не мог взять в толк, как можно в десять вечера сесть в машину и отправиться вот так просто — в никуда! Неизвестно куда! Неизвестно зачем!

Да просто так, ради удовольствия, отвечала Марина, и ее беззаботность в такие минуты была ему крайне неприятна, потому что Петр был человеком порядка, примерным, положительным, по-настоящему добропорядочным гражданином, он и представить себе не мог, что опоздает хоть на один день с подачей декларации, с оплатой налога, счетов за электричество и отопление, у него были специальные надписанные конверты для этих счетов за последние пять лет, так что если и случалось какое-нибудь недоразумение, он всегда находил соответствующую квитанцию за определенный год и все тщательно проверял, выясняя ошибку, все у него было рассчитано и предварительно запланировано — например, летний отпуск, уже в начале апреля Петр делал предоплату квартиры, в которой они будут отдыхать в конце августа, и именно это бесило Марину — то, что все запланировано, оплачено вперед, так что невозможно уже не поехать на море точно в этот месяц и точно в этот город, летние отпуска для Марины превращались в обязанность, а это с самого начала лишало их фривольности и очарования.