Матерь Лада. Божественное родословие славян. Языческий пантеон - [68]

Русалки подчинены водяному и составляют его гарем. В то же время они охотно вступают в любовную связь с людьми. Только от русалочьей любви мужчина быстро чахнет и даже умирает. Однако русалку можно окрестить, и она станет обычной женщиной.

Водяные красавицы бывают опасны: могут утопить, защекотать до смерти, спутать сети. Но все же они скорее проказливы, чем злы. От них защищаются магическими средствами (например полынью). Чаще же задабривают: оставляют в лесу одежду, нитки, ткань (ведь русалки любят шить, прясть, стирать); на Семик связывают для них ветви деревьев в венки и качели. А в конце Русальной недели их провожали: выводили из села ряженую девушку, выносили чучело, выгоняли девушек или парней, изображавших русалок. После этого русалки, как считалось, возвращались в воду.

Осенью и зимой природные духи — лешие, водяные, русалки, полевики — исчезают. Они спят где-то в потаенных местах и снова приходят в мир лишь вместе с весенним возрождением природы.

Из всех боженят дальше всего от человека отстоят черти (бесы). И по месту своего обитания — в болотах, в подземном мире. И по своему нраву, крайне злобному и коварному. Вредить людям, губить их тела и души — для чертей главное занятие и смысл жизни. Не без влияния церкви славяне всех боженят именовали бесами, и тем не менее достаточно четко отличали собственно чертей от домовых, леших и т. д.

Как уже говорилось, древнерусский «бес» сменилось западнославянским «черт» лишь в XVII в. Тогда же чертей стали представлять не черными, волосатыми, остроголовыми существами (явные черты гоминоидов), а, как на Западе, людьми-козлами наподобие античных сатиров. Вообще же черти, как и все боженята, способны оборачиваться кем и чем угодно.

Помимо своих жен-чертовок, бесы сожительствуют с ведьмами, женщинами-самоубийцами, распутницами. И благодаря этому плодятся так, что сокращают их поголовье лишь стрелы Громовника да зубы волков и медведей.

Черти владеют решительно всеми способами вредить человеку, свойственными другим боженятам: топят людей, сбивают с пути, морочат, подменяют детей, насылают болезни и безумие и т. п. Кроме того, они постоянно подстрекают человека на злые и погибельные дела — пьянство, азартную игру, самоубийство и т. д. Ради этого они вселяются в людей, лишая их воли и рассудка. Души самоубийц становятся рабами чертей.

«Шутки» чертей — не стихийное озорство, а вполне сознательные пакости. Впрочем, жертвами их зачастую становятся пьяные или алчные люди. Вот и оборачивается гулянка у чертей ночью, проведенной на болоте, а богатые подарки нечистого — черепками, углями или навозом. Именно бесы научили род людской изготовлять спиртное и курить табак. Они не только используют человеческие пороки, но и сами им подвержены: любят гульбу, пьянство, игру в карты и кости.

Чертям не приносили жертв (как домовым или лешим). Всякие договоры с ними или заговоры с обращением к бесам считались грехом и уделом людей отверженных. Ведь нечистый помогает лишь для того, чтобы завладеть душой человека или подбить его на злые дела. Бескорыстие и сочувствие бесу абсолютно не свойственны. Лишь большому хитрецу удается обмануть черта и получить у него что-либо задаром. И то, если черт попадается достаточно глупый.

Благочестивые же люди предпочитают не торговаться с нечистыми, а защищаться от них всеми средствами, как христианскими (молитва, ладан), так и языческими (заговоры, матерная брань, очерчивание и т. п.). Черта можно даже убить — медной пуговицей или хлебным мякишем вместо пули.

О великанах уже говорилось (в главе о Велесе). А вот карлики вроде западных гномов известны лишь западным славянам (людки, краснолюдки). Они обитают в домах, лесах, горах, пещерах, живут общинами. К людям относятся как добрые соседи, хотя порой подменяют детей.

Мифологи XIX в. полагали, что у славян-язычников все умершие становились домовыми, русалками и т. д. Это далеко не так. По народным представлениям, покойники делились на «родителей» («чуров», «пращуров») и «заложных»[45]. Первые — праведные, почитаемые предки. Они пребывали в раю (ирии) или превращались в домовых. Вторые же — умершие «недоброй смертью». Сюда входили как грешники (злые колдуны, самоубийцы, умершие от пьянства), так и ни в чем не повинные жертвы несчастий (утопленники, убиенные, погибшие в лесу, некрещеные младенцы, девушки, умершие до свадьбы). Значение имело не так поведение при жизни, как род смерти.

Умер без должных обрядов, а зачастую и без свидетелей, неведомо как? Значит, стал нечистью, хотя бы не по своей вине. И ждать от него нужно не помощи, как от «родителей», а всякого вреда.

Именно заложные и поставляли «кадры» русалок, мавок, водяных и т. д., а также некоторых видов боже-нят, не связанных с определенными местами и стихиями. Это прежде всего древнерусские и болгарские навьи. Они летают в виде отвратительных голых птиц, пьют кровь, вредят роженицам и криком предвещают несчастья. Чтобы их ублажить, для них топили бани, ставили там угощения. Для поминовения навьев и вообще заложных служили «Навский Великдень» (Страстный четверг, букв, «пасха мертвецов») и Семик. На Рождество их также звали угощаться (заодно с Морозом и волком). Навьям, таким образом, давали понять, что все же считают их родичами. Но чествовали-то их не в доме и не на могиле (как «родителей»), и ничего у них не просили, а только откупались.