Мать Мария (1891-1945). Духовная биография и творчество - [28]
В становлении человека она выделяет три основных"степени". Первая – чисто"родовая", плотская – "слепая родит слепую жизнь и отдает ее в жертву слепым"[68], это предел непреображенности. Сакрализация материнства (и родовой,"простой жизни"в целом) Кузьминой–Караваевой была преодолена уже при переходе от"Дороги"к"Юрали", а в"Руфи"поэтесса писала о материнстве:"Мать в жизнь ввела меня слепой"(101). Родовому ("животному") началу тогда противопоставлялось духовное, но, как показала практика, это"духовное"еще не было духовным в полном смысле слова, поскольку вылилось в участие в революции и (потенциально) терроре. Это был"народнический"этап в жизни Кузьминой–Караваевой, попытка освятить именем Христовым борьбу за свободу и справедливость для народа.
Развивая свою мысль, Е. Скобцова определяет самую непреображенную стадию жизни людей, взятых уже не по одному, а во множестве, как состояние"массы","коллектива" – состояние чисто количественное, в которое привел людей большевизм. На следующей стадии, когда можно говорить об индивидуальностях, появляется понятие"народа":"Количество не соединяется механически, а становится единым целым организмом, народом, имеющим свое единое лицо и включающим в себя отдельные индивидуальные лица"[69].
Такое понимание народа проливает свет на то, что имела в виду Кузьмина–Караваева под"выходом народа на сцену истории", происходившим в результате русской революции. Речь идет о том состоянии людей, когда они превращаются в индивидов, которые свободно формируют"волю народа". Чем обернулся первый в России"выход народа на сцену истории"хорошо известно. (Если уж говорить о народе как"коллективной личности", то скорее это применимо к монархии, чем к демократии, там еще можно посчитать выразителем"воли народа"монарха, которому народ"делегирует"такое право (теория А. С. Хомякова), а при демократии всегда есть разные партии, и ни одна из них не выражает воли всех).
Абсолютизация народнической идеи, как и абсолютизация коллектива ошибочна, в этом пришлось убедиться. Не отказываясь от идеи"народоправства", Е. Скобцова в"Святой земле"говорит, что вторая (социальная) ступень в развитии человека тоже несовершенна. Истинное преображение человека и межчеловеческих отношений происходит благодаря вере:"В пределе преображения, в полноте, там – "где двое или трое (соберутся) во Имя Мое, там и Я посреди них". Двое или трое не срастаются, как органическое единство творящего свою волю народа. А слагаясь, сращаясь, они не остаются равными себе, но приобретают от факта сложения, сращения еще нечто, что в них не заключено, нечто, что по существу больше их, что преображает и вновь определяет их"[70]. В"Святой земле"Е. Скобцова проводит ясное различие между духовной реальностью единства людей во Христе и такими несовершенными общностями, как"коллектив"и"народ". В самом деле, народ (даже некогда христианский) – это не обязательно"двое или трое", собранные во имя Христово. Открытие реальности жизни во Христе, отличной от жизни"народа", является важнейшим шагом в духовной биографии Е. Скобцовой, началом преодоления"народничества".
Но даже после открытия для себя этой реальности, Е. Скобцова не отказывается ни от чего, что"ниже"нее:"От камня до духа – все суще и все неизбежно в последней полноте"[71]. Фактически это означало, что, посещая отдаленные уголки русского рассеяния во Франции, она не только"обращала"(или возвращала) людей ко Христу, но просто спасала их от самоубийства, возвращала к сознательной, культурной жизни[72]. Не только спасение в религиозном смысле, но и спасение жизни, и культурное просвещение были для Е. Скобцовой христианским служением, все это – разные аспекты бытия, ни одним из которых нельзя пренебречь.
С 1926 по 1932 г. Е. Скобцова проходила трудный путь к монашескому постригу. Важнейшей вехой на этом пути было составление ею книги"Жатва Духа", представляющей собрание житий святых в ее обработке и изложении. Житийная литература предоставляла Е. Скобцовой возможность найти тот образ святости, те ее черты, которые были близки именно ей. Опираясь на жития в изложении свт. Димитрия Ростовского и"Древний Патерик", она (вполне в традиции древних агиографов), свободно вкладывая высказывания одних святых в уста других, компонуя различные житийные повествования, добавляя кое‑что от себя, сочиняла новые изводы.
Многие темы составленных житий преемственны по отношению к темам ранних произведениям Кузьминой–Караваевой. Ее особенно интересуют темы"чуда", взятия на себя грехов других и ответственности за них,"жалости", милосердия, пути к человеческим душам и борьбы со злом. Практически все они уже поднимались в"Юрали"и других произведениях, теперь же решение интересующих Е. Скобцову вопросов ищется на основе православной традиции, при этом многое в прежних воззрениях уточняется.
