Мат красному королю - [48]

— И давно Струве появился? — спокойно спросил Бишоп.

— Сегодня вечером. За ним следили, пока он не вышел из аэропорта, потом потеряли. Он быстро исчез.

— С ним была женщина? Мелоди Карр?

— Да. За ее квартирой ведется наблюдение.

— Для чего Струве ищут?

— Для того, чтобы допросить.

Машина свернула в короткий переулок. В середине его ярко светилась вывеска ночного клуба. С противоположного конца переулка приближался полицейский автомобиль.

Констебль взял микрофон.

— Алло, говорит пятый. Нахожусь на Шумейкер-стрит. Встретились с девятым.

— Действуйте совместно, — последовал ответ.

Констебль и два полисмена из второй машины пересекли тротуар и вошли в клуб.

Фрисни посмотрел им вслед и повернулся к Бишопу.

— Мы вели Струве, как обычно, — не торопясь, заговорил он. — Ему позволили беспрепятственно покинуть аэропорт. Вскоре после того, как он нырнул куда-то и мы его потеряли, пришло сообщение из Монако. Спасатели обнаружили в гавани плавающий труп мужчины с пулей в голове. Прошло двенадцать часов с момента убийства. То есть застрелили его примерно в шесть утра.

Он замолчал, пока по рации поступало сообщение патрульной машины, находившейся в трех кварталах от клуба. Когда рация замолчала, Фрисни продолжил:

— Через полчаса мы получили данные опознания. Это Жофре де Витт.

Немного подумав, Бишоп сказал:

— Если стрелял Струве, то значит не прошло и часа после того, как он ушел из моего номера.

— Он ушел около пяти утра?

— Да.

Фрисни кивнул.

— Вот почему я подумал, что нам будет полезно обменяться информацией.

Полицейские вернулись к своим машинам.

— Все очень туманно, сэр. — Дверца «форда» захлопнулась. — Описание примерно сходится, но оно так неопределенно. — Констебль поднял микрофон и стал докладывать.

Через минуту машина двинулась, выполняя новые указания. Фрисни спросил Бишопа:

— Что произошло у вас со Струве, когда он был в твоем номере?

Бишоп кратко рассказал, что случилось в отеле.

— А что с пистолетом? — поинтересовался Фрисни.

— Он унес его с собой.

— Ты отдал ему оружие?

— Да. Мне оно не нужно, а он уходил в общем-то почти успокоившись.

— Что это был за пистолет?

— «Беретта».

— Де Витт был убит пулей из «беретты», — сказал Фрисни. — Куда направился Струве, после того как вы расстались?

— Не знаю. Он ушел из отеля. Я видел в окно.

— У него была сломана левая рука?

— Может, трещина. Гипса не было, только перевязь.

— Насколько он ею владел?

— Нисколько не владел, судя по виду.

— Может, прикидывался?

— Не думаю. Он не пустил ее в ход, когда я швырнул в него телефон.

Фрисни некоторое время молчал. Констебль принял еще один вызов, и машина свернула на запад по Бейсуотер-Роуд.

— Струве, видно, горячий парень, — задумчиво проговорил Фрисни.

— Даже слишком горячий.

— Что ты хочешь сказать?

— Если мы обнаружим его отпечатки на капоте «вентуры», это будет означать, что он использует и более тонкие приемы. Но зачем ему так изощряться, хитро организовывать смерть, если он всегда готов стрелять, не раздумывая?

— Мы еще не знаем, кто убил де Витта.

— Согласен. Но Струве не колеблясь пытался стрелять в меня. Мне повезло, что я отделался разбитым телефоном.

— Что же, это довод, — согласился Фрисни.

— А как насчет мотива, Фредди?

— Я надеялся, что на это прольешь свет ты. Ведь на вечеринке ты видел обоих — и Струве, и де Витта.

— Они не общались, — неторопливо проговорил Бишоп. — Находились в разных концах комнаты. К тому же Струве сразу начал скандалить. Но у меня создалось впечатление, что они знают друг друга.

— Может, тут преступление на почве ревности? Ведь де Витт был мужем Мелоди.

— Ну, в качестве первой версии — годится.

Они прервали разговор, прислушиваясь к сообщению по рации:

— …Допросили и отпустили. По описанию похож на Струве, но это еще одна ложная тревога. Имя: Элберт Джонс… Элберт Джонс… 30 лет… Лексингтон-Уэй, 54… работает портье в гостинице.

— Алло, девятый… донесение принято… поезжайте к фабрике на Воксхолл-Майл… «Кармелит Бокс Компани»… в помещении видели двух мужчин… Конец связи.

Патрульная машина набрала скорость и возле Слоун-Сквер повернула на другую дорогу.

— Как ты думаешь, Струве постарается войти с тобой в контакт теперь, когда вернулся? — спросил Фрисни.

— Только если я встану у него на пути.

— А это возможно?

— Не очень, учитывая, что он ушел в подполье. Я могу позвонить Мелоди Карр, но вряд ли найду его там, раз вы установили наблюдение за ее квартирой.

Фрисни чертыхнулся.

— Ладно, Хьюго, если ты его засечешь, дай нам знать.

— Сделаю все возможное.

— Хорошо. И слушай, если нам удастся уличить его в убийстве де Витта и будет суд, ты дашь показания о его действиях. Если ты сейчас в силах, запиши все, что помнишь, по свежим следам. Такие мелочи всегда помогают.

— Значит, у тебя насчет Струве нет сомнений?

— Сомнения бывают всегда. Но если бы мне пришлось заключить пари, я бы поставил на Струве свою рубашку… против веревки.

Ход шестнадцатый

На освещенной прожектором площадке гремела музыка; латиноамериканский ритм зажигательного «регги» заполнял зал.

С эстрады сияла улыбка элегантного Мануэло — одна из тех, какие бывают у темнокожих людей и словно озаряют других солнечным светом. Улыбка Мануэло была широкой, ослепительной и жизнерадостной; она предназначалась всем, являлась атрибутом его профессии и приносила ему больше, чем могла дать собственно музыка.