Мастера детектива. Выпуск 13 - [76]

— Разумеется, — снова сказал я. — Пожалуй, я возвращаюсь в Манхэттен.

— Куда спешить? — быстро проговорила она. — К тому же, вести машину в такую погоду — это же сумасшествие.

Я выглянул в окно, вернее, попытался это сделать, поскольку по стеклу сплошным потоком стекала вода. Страшные порывы ветра теперь набрасывались на дом все чаще и чаще, а ветер завывал все сильнее.

— Приготовьте нам выпить, Денни, — предложила она. — Теперь, когда я знаю, что с Фредриком все в порядке, мы можем выпить за счастливый конец.

— Пожалуй, мне и впрямь лучше никуда не ездить, — признал я. — Что вам приготовить?

— То же, что и себе!

Я направился к бару, нашел неначатую бутылку виски двадцатилетней выдержки. Как раз для торжества, решил я. Пока я готовил напитки, Джейн Рэндолф подошла к окну и стояла, глядя на дождь.

— Люблю бури, — бросила она через плечо. — Вся эта исступленность и буйство…

— А я к ним как-то совершенно безразличен, — буркнул я.

Она повернулась и решительной походкой направилась к двери.

— Я сейчас вернусь, Денни, — сказала она. — Приготовьте покрепче, ладно?

И ушла.

Несколько мгновений спустя я услышал, как где-то в задней части дома хлопнула дверь. Напитки были готовы, я попробовал из своего стакана и подождал. Казалось, прошло очень много времени, а на самом деле, наверное, не больше пяти минут, прежде чем она вернулась. Она остановилась в дверях гостиной, мокрые волосы прилипли к голове, вода ручейками сбегала по телу и ковер у ее ног намок.

— Там весь мир разрывается на части! — Она запрокинула голову и экзальтированно засмеялась. — Будь у меня помело, я могла бы летать!

— Если вы сейчас же не переоденетесь, вы умрете от простуды! — предупредил ее я.

— Прямо беда с вами, вы совершенно лишены воображения! — Она прошла к бару, оставляя за собой на ковре мокрые следы. — Все, что мне сейчас нужно, это выпить. — Она взяла стакан, как следует к нему приложилась, и у нее на губах заиграла хищная улыбка. — Хотите услышать по-настоящему смешную вещь, Денни? Теперь, когда с Фредриком все в порядке, мои чувства к нему такие же, какими они были всегда — во всяком случае, с тех самых пор, как я узнала о нем и Карен! Он мне скучен!

— Ой ли? — вежливо возразил я. — Так я вам и поверил!

Она допила и поставила стакан на стойку.

— Еще! — потребовала она.

— О’кей, — повиновался я. — Но, может, пока я готовлю выпить, вы все же избавитесь от этой мокрой одежды? Вы уже дрожите.

— В самом деле? — Она посмотрела на себя сверху. — Пожалуй, вы правы. Я сейчас.

Ее не было минуты две. Когда она вернулась, я в ожидании смотрел в окно. Чтобы привлечь мое внимание, она окликнула меня. А когда я увидел ее стоящей в дверях, рот у меня невольно раскрылся, да так и остался.

— Ну? — Губы у нее проказливо дернулись. — Сами ведь сказали, что мне следует избавиться от мокрой одежды…

На голове у нее, на манер тюрбана было повязано голубое полотенце, от мокрой одежды она избавилась, но не позаботилась о том, чтобы ее чем-то заменить, и стояла сейчас совершенно нагая. Твердые маленькие грудки так и горели желанием. Направившись ко мне, она нарочито подчеркнуто завихляла бедрами.

— Да не пугайтесь вы так, Денни, — низким хриплым голосом сказала она. — Разве вы не знали, что именно для этого и созданы грозы?

— Нет, — холодно ответил я. — Но поверю вам на слово. Однако дело вот в чем: я не создан для миссис Фредрик Рэндолф Третий.

— Что?! — Она остановилась и вытаращилась на меня, не желая верить своим ушам.

— Для ремонтного рабочего это еще куда ни шло, — оскалился я. — Мысль о том, что меня соблазнила бывшая клиентка, решившая подобным образом отметить возвращение к жизни своего мужа, особенно не вдохновляет.

Она вся напряглась, как будто я залепил ей пощечину.

— Убирайтесь! — хрипло сказала она. — Убирайтесь отсюда к чертям собачьим и никогда больше не возвращайтесь.

Лицо у нее вдруг исказилось, она бросилась на кушетку и дико зарыдала.

Я допил и направился к двери. Когда я поравнялся с кушеткой, она приняла сидячее положение и вызверилась на меня с лютой ненавистью в покрасневших глазах.

— Убирайтесь и никогда больше не приходите! — нечетко проговорила она. — И заберите свою вульгарную булавку.

— Что забрать? — не понял я.

— Вы, должно быть, уронили ее, когда были здесь в прошлый раз, — мрачно сказала она. — Булавка застряла между подушками кушетки. Я положила ее в ящик письменного стола в переднем холле, чтобы вы прихватили ее, когда будете уходить. Если вы не воспользуетесь ею, чтобы перерезать себе горло, так я надеюсь, что шторм сорвет вашу машину с ближайшего утеса!

Я задержался в переднем холле и открыл верхний ящик стола. Булавка лежала на пустом конверте, я взял ее и внимательно осмотрел. Она определенно была вульгарна, и мне почему-то сразу вспомнился этот шибздик, крошка Родни Мартин. Серебряная булавка была украшена большим поддельным изумрудом: по камню шла какая-то замысловатая вязь серебром, которую я было принял за фигурку жука-скарабея. Присмотревшись, однако, повнимательней, понял, что это монограмма — две перекрещивающиеся буквы «П». Я долго стоял там, разглядывая эту чертову хреновину, затем опустил ее в карман и смело вышел под дождь.