Мастера детектива. Выпуск 13 - [111]

— На пустынной дороге? Я полагаю, что вы не считаете это существенным?

— Как раз напротив, считаю весьма существенным. Вы, полковник, считаете это просто каким-то отрицательным звеном в цепочке. Второй существенный факт — положение машины.

Полковник довольно-таки тупо повторил:

— Положение машины?

— Именно. Она стояла на краю дороги с выключенным двигателем, горели только боковые огни. Почему?

Полковник сделал грациозный жест:

— Тут может быть несколько причин. Если человека заставили остановиться…

— То он не стал бы выезжать на край дороги. Машина явно была припаркована.

— Ну, тогда, может быть, что-то случилось с двигателем?

— И он, видимо, пытался исправить неполадку молитвой.

— Что-то не улавливаю вашей мысли.

— Он не выходил из машины. Вечер был сырой, дорога грязная, а туфли убитого были совершенно сухими.

— Верно, — кивнул полковник и потеребил пальцами усы. — Тогда, за отсутствием других доказательств, нам остается предположить, что он приехал, чтобы встретиться с кем-то. Но почему выбрано такое странное место и время?

— Это зависит от того, как посмотреть, — сказал Эмберли. — Если у него были причины желать, чтобы об этой встрече никто не узнал, то место и время уже не представляются такими странными.

— Да, в этом что-то есть, — признал полковник. — Но мы не должны упускать из вида тот факт, что покойного никак нельзя назвать подозрительным человеком. Он прослужил в «Мэноре» много лет, его хорошо знали в округе. Это был приличный тихий слуга. Он никогда не попадал в затруднительные положения, он даже не флиртовал ни с одной из женщин. Но эта тайная встреча, как вы понимаете, несомненно, указывает на женщину.

— Я бы не стал употреблять слово «несомненно», — сказал мистер Эмберли.

— Возможно, это и не так. Может быть. Но продолжайте, мой дорогой друг. Ваш третий факт?

— Мой третий факт, также существенный, состоит в том, что Доусон был захвачен врасплох. Его застрелили прежде, чем он успел понять, что в опасности.

— Да, я понимаю ваши умозаключения. Вы основываетесь на положении тела в момент убийства. Предполагаете, что лицо или лица, на встречу с которыми он прибыл, лежали в засаде в ожидании его?

— Нет. Если лицо, на встречу с которым он приехал, имело причины желать его смерти, маловероятно, что Доусон не знал бы об этом. Но тогда он был бы осторожен. А он не был осторожен. Принимая во внимание время, место и способ убийства, я предполагаю, что у кого-то были очень веские причины не допустить, чтобы эта встреча состоялась. Неизвестный узнал о встрече, проследовал за Доусоном до самого места и там застрелил его.

— Но как же? — Возразил полковник. — Вы забываете, что Доусон ехал в машине. Он должен был услышать другую машину, если она там была.

— Если бы она там была, он не только услышал бы ее, но и увидел бы, — сказал Эмберли. — Однако я склонен думать, что убийца приехал на мопеде.

— Вы так считаете? Но почему?

— Просто потому, что если убийца залег в засаде, то мопед при этом можно было спрятать в придорожном кустарнике или заехать в расположенное сзади поле. Там есть ворота. Но возможен и вариант с машиной, если он вам больше нравится. Главное в том, что убийца застрелил Доусона или из засады (это, вероятно, означало бы, что назначенное место встречи было ему известно), или из какого-то транспортного средства, движущегося навстречу автомобилю Доусона.

Полковник размышлял над услышанным.

— Да, вполне возможно, но полностью вы меня не убедили, Эмберли. Полностью не убедили. Скажем так, я принимаю это как предмет для дальнейшего обсуждения. С кем была назначена встреча?

— Я полагаю, полковник, что вы поручите выяснить это моему Приятелю Фрейзеру. Он, разумеется, не добьется успеха, но это займет его на некоторое время.

— Ну, право же, Эмберли! — укоризненно воскликнул полковник. — Если у вас нет догадок о том, кто убийца, может быть, вы догадываетесь, почему он стремился во что бы то ни стало воспрепятствовать встрече? Или у вас по этому вопросу тоже пока мнение не сложилось?

— Это я могу вам сказать, — ответил Эмберли. — Мотивом, разумеется, было ограбление.

— Ограбление? Мой дорогой, о чем вы говорите? Ведь только что вы отказывались даже слышать об этой версии!

— О нет, — возразил Эмберли, — только предлагал вам отбросить мысль о бандитах. Но я вижу, что вы все же возвращаетесь к ней. Постарайтесь забыть о бандитах, а то мне уже становится скучно.

Полковнику очень хотелось сказать кое-что в ответ, но он сдержался.

— Может быть, вы подумаете над таким маленьким вопросом. Если, по вашему мнению, убийство было тщательно спланировано, то, как я понимаю, мы можем предположить, что убийца знал Доусона, ему было известно его социальное положение и средства, которыми он может располагать. Очень хорошо. Будьте так добры, объясните мне, как убийца мог узнать, что Доусон берет с собой что-то настолько ценное, что из-за этого можно даже решиться на убийство?

Эмберли взглянул на него с некоторым удивлением.

— Вы думаете, я так много знаю? — спросил он. — Отгадать эту загадку фактически означает раскрыть убийство. Я советую вам тщательно обдумать два обстоятельства. Во-первых, тот факт, что в карманах убитого не нашли ни записной книжки, ни блокнота, но, однако, в кармане брюк осталась серебряная монета в пятнадцать шиллингов, а в жилетке — золотые часы с цепочкой. Во-вторых, за последние пару лет Доусон получал намного больше денег, чем то жалованье, которое ему выплачивал Фаунтин. В связи с этим у меня снова возникает желание узнать немного побольше о его текущих счетах.