Мастер тату - [37]

Кирилл почувствовал, что вспотел – то ли от кофе, то ли от слов лектора. А тот невозмутимо продолжал, потихоньку расправляясь с крекерами:

– Совершив задуманное, маньяк впадает в депрессию. Вскоре его воспоминания о случившемся становятся расплывчатыми, неясными. И вот тогда ему приходят на помощь "сувениры", фрагменты с места преступления – части тела, куски одежды, какие-то личные вещи убитого... Депрессия переходит в состояние покоя, когда маньяк снова начинает вынашивать в мозгу акт убийства...

– То есть этот тип работает по кругу, – сделал вывод Кирилл.

– Как белка в колесе, – вздохнул лектор. – И мне его даже жалко. Он не может вырваться из круга, он обречен повторять один и тот же ритуал бесконечно...

– Почему же бесконечно? – не согласился Кирилл. – Я помогу ему вырваться из круга. Есть хороший способ. Дырка в голове – и все нехорошие видения вылетают наружу.

– Не надо так жестоко шутить, – сказал лектор. – Я с удовольствием пообщался бы с таким объектом. Для пользы науки. Но вы ведь даже не знаете толком – маньяк это или просто...

– Просто? Или девушка просто потеряла руку во время прогулки?

– Молодой человек, – лектор хрустнул суставами длинных тонких пальцев. – Когда у вас будет две девушки с отрезанными руками, тогда наш разговор приобретет практический смысл. А пока это всего лишь моя бесплатная консультация молодым сотрудникам правоохранительных органов.

Кирилл чуть было не брякнул сгоряча: "Будет вам и вторая девушка!", но длинноволосый лектор опередил его очередным глубоким измышлением:

– Кстати, по поводу правоохранительных органов... Вам не кажется, что чем больше человек занимается преступниками, изучает их, тем лучше он их понимает и... И начинает им завидовать.

– Как это?

– Он понимает, что преступник, а в вашем случае серийный убийца-маньяк, свободнее обычного человека. Свободнее, раскрепощеннее... Он не стесняет себя рамками закона и морали, условностями, которые налагает общество. Он просто делает то, что хочет.

– Чикатило в конце концов расстреляли, – напомнил Кирилл.

– Да, я присутствовал при этом мероприятии, – мимоходом заметил лектор. – Его расстреляли, он заплатил жизнью за совершенное... Но мы всегда платим высокую цену за наши осуществленные мечты. Он многие годы ничем себя не ограничивал, он был свободен. Цена – вряд ли она имела тут существенное значение.

– Я не завидую ему, – сказал Кирилл. – И я не завидую никому из этих уродов...

Кирилл пробормотал какие-то благодарственные слова узколицему лектору, стараясь при этом не встретиться с его пронзительными глазами. Во рту остался привкус кофе, а в ушах хруст суставов. Еще был какой-то странный, навроде медицинского, запах, неуловимо витавший в кабинете лектора. Короче говоря, Кирилл был рад, что оттуда смотался.

А что касается второй девушки... Лена Жданова и была второй девушкой. А вот как звали первую...

Кирилл не любил долгих извилистых путей, он любил добиваться своего стремительной атакой, быстро и нахраписто. Но, кажется, в нынешнем случае кавалерийские наскоки не проходили.

Делать было нечего – Кирилл повернул в сторону городской библиотеки.

Четыре с лишним часа спустя он вышел на улицу, чувствуя резь в глазах и боль в позвоночнике. Пальцы от бесконечного перелистывания газетных страниц стали будто ватными... Но игра стоила свеч. В кармане у Кирилла лежала вчетверо сложенная ксерокопия газетной статьи трехнедельной давности.

Глава 4

Львов боком протиснулся в кабинет подполковника Бородина и сел на краешек ближнего к двери стула – совсем как нашкодивший двоечник в кабинете директора.

– Оклемался? – доброжелательно спросил Бородин.

– Не-а, – отозвался сумрачный Львов. – Так себя чувствую, будто везли меня на кладбище, да вывалили на полдороге.

– Вот оно как, – сочувственно покачал головой Бородин и совершенно случайно посмотрел на сейф. – Хорька помянем?

Львов закашлялся и замахал руками.

– Как хочешь, – пожал плечами Бородин. – Ты, кстати, похож теперь на этого... Как его... Ну, ты знаешь, певец такой молодежный... Шура! Ты теперь на него похож!

Львов одарил подполковника неширокой улыбкой – до Бородина еще четверо сослуживцев указали Львову на явное сходство с кумиром продвинутого молодняка. Теперь Львову хотелось то ли удавиться, то ли с помощью долота и молотка выбить себе все остальные зубы.

– Как наши дела? – спросил Львов, стараясь не открывать рот слишком широко.

– Хреново, – признал подполковник.

– Все же не так хреново, как у Хорька, – внес нотку оптимизма Львов.

– Не уверен... – сказал Бородин. – Слышь, Львов... Нас сейчас никто не слушает, а я никому не скажу. Какого черта вас туда понесло?

Львов тяжко вздохнул. Правда выглядела настолько безнадежно тупой, что в нее никто не поверил. Если в сказать, что они имели с Мурзиком совместный бизнес, не сошлись в цифрах и сгоряча замочили всю кодлу – поверили бы. А так – получался полный бред. Пали жертвой служебного рвения.

– У Кири была версия, – обреченно сказал Львов. – Что тех двоих в сквере замочил Мурзик. Он хотел его поймать на наркотиках с поличным и расколоть. Я всего на пару минут отлучился, пошел Хорьку звонить. Вернулся, а там уже...