Мастер Лабиринта - [111]

Чёрный длинный угорь выскочил из озера, целясь мне в глаз.

Я отшатнулся, расплескав воду. Рыба шлёпнулась назад, обдав ледяными брызгами и ледяным страхом.

За спиной каркнул смех. Я медленно-медленно обернулся.

Фишер вошёл в пещеру. Неоново-зелёный канат, словно поводок добермана, плотно опутывал его шею, и, натянутым, уходил в темноту. Ядовитой свет, отражаясь, мерцал в глазах Фишера, озёрной воде, и лезвии ножа в его руке.

Я вскочил и пятился, пока спина не упёрлась в стену. Потом - отходил в сторону, шаг за шагом, глядя на Фишера, но не глядя, куда иду. Под ногами хлюпнуло: дальше была лишь вода, камни, выстилающие пол пещеры закончились. Такие же ровные сглаженные квадраты с выдавленными странными знаками вели к дому Мастера. Некоторые из них шатались, грозя обвалиться в воду.

Все здесь создано из осколков уже виденного: камни, озеро, рыбы, пещера, медведь, сошедший с моих рисунков, Фишер с поводком на шее.

Маленький перепуганный Олег внутри меня вопил, требуя бежать.

В лезвии медленно приближающегося Фишера то появлялось, то исчезало перекошенное отраженье чьего-то белого, как мел лица... а, это моё лицо.

У меня тоже есть нож. Нож, которым я затачиваю грифель до игольной остроты. Трясущейся рукой я ощупал карманы брюк. Из правого, где он должен был лежать, высыпались карандаши. Я похолодел, решив, что потерял. А потом нашёл нож в левом.

Я выдвинул непрочное лезвие.

Фишер сильнее меня, выше меня, и он сумасшедший. Он загнал меня в угол - я хотел бы стать безумцем, чтобы не отдать свою жизнь бесплатно. Хотел бы... но не могу.

Фишер рассмеялся, скрипучий холод облачком вылетел из его рта. Разжал пальцы - и красивый дорогой нож пропал, не достигнув пола.

Может быть, он уйдёт? Может быть, он оставит меня в покое?

Фишер прыгнул вперёд и схватил меня руками за горло. Лишая воздуха и лишая надежды. Он смеялся потому, что мне до него не дотянуться.

Фишер сдавливал медленно. Я втянул голову в плечи, но это почти не помогало. Тёмный зал подземелья подёрнулся багровой пеленой.

Алик лежит на кровати вверх лицом, на его щеках проступают алые пятна, а глаза широко раскрыты. Из распахнутого рта прерывисто рвётся хрип. Вытянутые руки подрагивают на простынях - он пытается, но не может их поднять. Не может защититься.

Серое пальто оборачивает Фишера, словно саван. Он, как ночной кошмар сидит на груди Алика и сжимает его горло. Медленно. Медленно-медленно-медленно. Отпускает, даруя захлёбывающийся вдох. Стискивает длинные белые пальцы. На Алике только растянутая зелёная майка. Глаза моего двойника переполняет ужас. Ужас отражается во взгляде Фишера - он пьёт его как вино.

Я был неправ. Алик не хотел умирать. Он хотел спастись. Просто не мог.

Фишер сжимал моё горло так же: я то отключался, и меня выбрасывало в смерть Алика, то отпускал, позволяя судорожно вдохнуть, чтобы вновь душить. Это не Алика хрипит. Это я.

Человек-нутрия приблизился, чтобы слышать лучше. Чтобы видеть лучше. Чтобы впитать мою смерть, как голодный спрут.

Руки Алика лежали вдоль его тела. Мои опущены. Алика парализовало что-то другое... меня парализовал страх. Я хуже его, потому что слабее.

Я вновь отключился. Вновь - комната, где погиб ясновидящий. Вновь Фишер его душит.

Глотнул воздух, и видение расступилось серым тоннелем. На дне его - лицо Фишера с приоткрытым ртом и жадно распахнутыми глазами. Он ближе. Много ближе.

Боясь, что тонкая рукоять выскользнет из влажной ладони, я так крепко сжал нож, что пальцы свело судорогой.

Я ударил им Фишера в горло.

Я хотел им ударить Фишера в горло.

Доля мгновения: я видел, как край лезвия войдёт в его кожу. Как кровь брызнет мне на лицо. На губы. В стороны.

Рука затормозила сама собой, нож шлёпнул плашмя по плечу Фишера, не дойдя до шеи.

Я не могу ударить. Я не могу убить. Даже такого человека - не могу.

Я ничтожество.

- Слабак. - Фишер отпустил меня и толкнул в сторону от озера.

Я схватился за стену и заковылял прочь. Споткнулся. Ускорил шаг.

Фишер выждал и пошёл следом. Он давал фору - чтобы догнать.

Я побежал.

Фишер - тоже. Смеясь, как будто мы играем в самую лучшую, в самую забавную в мире игру. Я бежал к тёмному проёму, ведущему прочь из зала в замкнутые спиралеобразные коридоры. Но выхода не было. Ни этого, ни какого-либо другого.

Фишер шёл следом, то замедляясь, то переходя на бег. Гоняя меня по кругу. Отпуская. Настигая. Отпуская. И меняя это место.

Зал с озером преображался в его галерею славы. Трупы людей и животных свешивались с потолка и выступали из стен. Запах гнили появлялся и исчезал.

Я побежал, огибая инсталляцию из переплетённых человеческих тел. Из их рёбер, ртов и анусов торчали штыри, в центре инсталляции сиял белым бюст Марии. Я не мог смотреть на это. Но и не смотреть тоже не мог. Я споткнулся и упал.

Фишер настиг меня в два шага. Вздёрнул вверх, выворачивая мне руку, и полоснул ножом по щеке.

Кровь разлетелась, как в невесомости. Попала на мёртвых людей. На Фишера. На гипсовую Марию. На землю. В блестящую воду озера.

Он отшвырнул меня, и я вновь побежал.

Когда я оглянулся, озеро кипело - рыбы дрались за растворённые капли, а Фишер слизывал кровь с лезвия.