Мастер крушений - [44]

Корму судна мгновенно оплели водоросли. С удивительной быстротой они покрыли ее клейким ковром, кишащим морскими ежами. Ядовитая жидкость разъедала древесину, до сих пор не знавшую гниения. Туман ложился на палубы, обвивался вокруг мачт. Спущенные паруса набухли влагой. Небо из лилового стало густо-фиолетовым. Через час опустится ночь. Но еще до наступления ночи, в ближайшие десять минут, течение разобьет их о скалистый берег.

Предрекая худшее, «Изабеллу» оплакивали тысячи женских голосов. Что они шептали? Невозможно понять. Откуда взялись? Неведомо. Из воды? Тумана? Деревьев? Из трюма? Матросы зажали уши, чтобы не сойти с ума. Потому не услышали нового приказа адмирала.

– Всё! Всё! Всё бросаем за борт! – кричал он. – Освобождаем корабль!

Он вопил, красный как помидор, и размахивал руками. Матросы поняли. Не задавая лишних вопросов, кинулись исполнять приказ. На дно полетело все: диковинки с другого конца света, коллекции минералов, инструменты, песочные часы, сундуки, гамаки, деревянные молотки, запасная парусина. Нижняя палуба освободилась мгновенно. Сохранился лишь большой стол, намертво приколоченный гвоздями. Феликс не желал расставаться с двенадцатью тетрадями дневника, но Бушприт безжалостно выкинул их за борт. Кок с кулаками отстаивал мешочек риса, штурман спрятал секстант и компас себе за пояс. Проказа занес над леером гитару Лукаса, но баталёр успел ее спасти.

Адмирал приказал обрезать цепь якоря.

– Обрезать, отпилить, выбросить! – орал он не переставая.

Вскоре на судне остался только табак, но и его унесло ветром, а Дорек все не унимался. Матросы стали сбрасывать одежду, выкидывали крыс из трюма, опустошали каюты, куда до сих пор не заглядывали. Они не замечали, что их капитан заговаривается, едва ворочает языком, что на губах у него пена. «Изабелла» и адмирал – оба разом – лишились управления.

Огромная луна появилась на горизонте, она висела так низко, что, казалось, сейчас утонет. Близился и скалистый берег, он казался все чернее и выше. Лисандр, собираясь расстаться с руководством по хирургии, обозревал бухту, усеянную сброшенным в воду скарбом. Глядя вслед учебнику и дожидаясь, пока тот утонет, мальчик заметил нечто странное: игральные карты выстроились в цепочку и следовали за платками и деревянными ложками в открытое море.

Надо же, в открытое море…

Лисандр, хоть и не смыслил ничего в морском деле, сообразил, насколько важно его открытие. Коль скоро карты уплывают сами, значит, течение имеет форму подковы. Оно сначала разбивает судно о скалы, а потом уносит обломки в море. Но если «Изабелла» избежит скал, она сможет по второй дуге подковы выйти из бухты.

Лисандр бросился к адмиралу, но добежать не смог, потому что шхуна, пустая, как барабан, резко и гулко отозвалась на сильнейшие удары в днище. Лисандра подкинуло, он растянулся во весь рост. Ему никак не удавалось встать, шхуну мотало из стороны в сторону. Казалось, гигантская рука отвешивает «Изабелле» пощечины.

– Это еще что? – едва выговорил Дорек.

Двадцать пять лет, проведенные в море, не подсказали ответа. Гром прогремел над бухтой, «Изабелла» едва не перевернулась. Матросы вцепились кто в рангоут, кто в такелаж. Когда немного успокоились, поняли: шхуна перестала пятиться, странные удары удержали ее на расстоянии от скал. Однако исход был все тот же. Какая разница, перевернутся они или разобьются?

Бушприт решил: пусть ему суждено умереть, но он должен хотя бы выяснить причину. Штурман полез на фок-мачту – и на середине догадался.

– Гарпун! – заорал он во все горло.

Гарпун?

Щепка, вне себя от любопытства, побежал к лееру. Тибо за ним. Он тоже хотел увидеть, кто там буянит. Овид помчался следом, чтобы привязать обоих за ноги, иначе те свалятся за борт. Он схватил первую попавшуюся веревку (от грузовой стрелы) и сначала привязал Щепку. Такелажным узлом. Самым надежным в морском деле. Что бы ни случилось, такой не развяжется.

Баталёр привязывал короля, когда удар необыкновенной силы выбросил Щепку в море. Веревка натянулась. Тибо ухватился за нее, однако очередной удар выкинул и его. Теперь он тоже, оказавшись за бортом, держался за натянутую веревку. Король не смог бы и до конца жизни забыть то, что увидел внизу, в воде.

Он увидел… рыбу? Нет. Гигантское чудовище. Смерть и ужас. Серый зверь с желтыми глазами в кулак величиной, с двумя рядами острых зубов в раскрытой пасти. Он бил хвостом, сотрясая шхуну, готовый разнести ее на мелкие куски. Самое ужасное – он вот-вот мог проглотить юнгу.

Не слишком ли много бед? Шепот потусторонних голосов. Течение, что тащило к скалам шхуну, беспомощную и легкую. Чудище, которое терзало ее и утягивало в противоположную сторону. Щепка, повисший на веревке над страшной пастью…

– Спасайте его! Тяните! – кричал король во всю силу легких.

Он сам тянул веревку как только мог, стараясь не терять равновесия. Ему кинулся на помощь Овид, потом Пусен, но они не могли вырвать Щепку из пасти. Чудовище уже вцепилось в юнгу. Только один человек способен был что-то изменить.

– Феликс!

Силач-штурман не пожалел себя, лишь бы спасти Щепку. Ему удалось его вытащить, но… слишком поздно: на веревке болталось изуродованное тело без руки, без лица, с кишками наружу. Овид отвернулся. Пусена стошнило. Лисандр смотрел издалека на останки несчастного друга. Смотрел, но ничего не видел сквозь слезы.