Мастер крушений - [45]

– Наш Щепка погиб от первого удара хвоста, – решил Феликс, успокаивая сам себя.

Голос леса заглушил его слова. И слова Бушприта тоже. Бушприт высказал вслух счастливую мысль, но расслышали его с большим трудом.

– Щепка может спасти нам жизнь, – сказал он.

Штурман снял с себя пояс вместе с компасом и секстаном, которые надеялся спасти, и надел все на мертвого юнгу.

– Помогите поднять его.

Тело было скользким, в крови и водорослях, его завернули в парусину и бросили за борт. Под тяжестью инструментов оно сразу пошло ко дну. Удары хвоста прекратились. Чудовище нырнуло в глубину, отправившись следом за добычей.

Бедный юнга избавил товарищей от смертельной опасности. Да, так оно и было. Но спасенная от ударов исполинского хвоста «Изабелла» вновь оказалась во власти коварного течения, и оно опять потащило ее к скалам. На верную гибель.

Лисандр подбежал к адмиралу. Дорек показался ему таким странным, что он не решился заговорить.

– Рубите грот-мачту! Пусть валится в тартарары! Не смотри так, Гийом Лебель, иначе рухнешь вместе с мачтой! Лишняя тяжесть! Лишний груз!

Лисандр потянул Тибо за рукав и показал ему место, где некогда плыли карты. Здесь же выплыл на поверхность саван бедного юнги. Течение и его тащило в открытое море, за ним тянулся кровавый след.

– Лисандр! Щепка указал нам путь к спасению!

Говорить об этом с адмиралом не имело смысла. Дорека штормило: пена на губах, глаза вылезли из орбит, рассудок затуманился. Он сам теперь стал лишним грузом. Эма отвела адмирала в каюту. Дорек сначала сопротивлялся, потом покорился, как послушный лысый младенец.

Сейчас было не до адмирала. Тибо понял: единственный шанс спастись – любой ценой перенаправить судно в нужное течение. На шхуне мало чего осталось, и все же Бушприт придумал, как сделать абордажные кошки. Согнул гвозди крючьями и привязал к ним веревки, чтобы можно было закидывать и вытаскивать обратно. Феликс кидал их в воду там, где обнаружилось течение, в надежде зацепиться за риф.

Раз, другой, третий…

Безуспешно.

На четвертый раз гвозди задели твердую поверхность. После двух следующих попыток кошки закрепились. Матросы стали бросать в то же место следующие, а потом тянули изо всех сил, молясь, чтобы кошки держались крепко, а скала не повредила днище. Моряки сопротивлялись коварному течению так, что у них трещали жилы и пот лился ручьями, но все-таки вытянули «Изабеллу» на другую сторону подковы. Теперь судно было во власти двух течений, корму тащило к скалам, а нос в открытое море. Шхуна крутилась бы на месте, но Гийом Лебель резко повернул штурвал – выход в открытое море!

Гиблая бухта выплюнула «Изабеллу» с завидной быстротой. Рифы лишь слегка оцарапали днище, но остановить ее не смогли. Чувствуя толчки, адмирал у себя в каюте принялся хохотать, согнулся пополам, а потом запустил руку в коробку с миндальным печеньем, которую никто не посмел выкинуть, и набил им рот. «Изабелла», легкая, как пушинка, не шла – летела. Слишком легкая, она клонилась на правый борт, еще, еще и еще… Палуба встала вертикально, пена достигла леера, мачты вот-вот лягут на воду.

– Все на левый борт! – скомандовал Гийом.

Матросы сгрудились на бакборте, вцепились, даже легли на леер. Больше чем когда бы то ни было они были частью шхуны, стали с ней единым целым и висели на леере до тех пор, пока течение не ослабло, а потом и вовсе не исчезло. Оказавшись на просторе спокойной воды, шхуна, сухо заскрипев, выровнялась. И тут же начала крениться на тот борт, где столпились матросы. Она накренилась бы очень сильно, но Гийом быстро перераспределил людей, начав с самых тяжелых. Теперь их плавание зависело от правильного соблюдения равновесия.

«Изабелла» неподвижно застыла в спокойной воде, матросы сидели, закрыв головы руками, там, где их посадил Гийом, и удивлялись, что остались живы. Адмирал вышел из каюты. Он поздоровался со всеми, оперся спиной о леер и заговорил:

– Славно, славно. Чудная погода. Чудный вечер. Чего ждем? Почему не ставим грот?

Он забыл обо всем, что было. Злоключения «Изабеллы» свели адмирала с ума, ее неповиновение растоптало его гордость, ожидание прилива уничтожило последний запас терпения. Гиблая бухта жестоко расправилась с ним. Поставила шах и мат.

Матросы, не веря своим ушам, подняли головы. Альбер Дорек – живая легенда, гений морского дела, прославленный морской волк – он ли это? Они всецело полагались на него. И теперь на них обрушилась новая катастрофа, не физическая, а моральная, но не менее страшная. Молодой король, боясь нарушить равновесие «Изабеллы», медленно приблизился к Дореку.

– Как вы себя чувствуете, адмирал?

– Отлично, малыш.

– Рад за вас, адмирал. Не хотите ли пройти со мной в кубрик? Отдохнуть немного?

– Говорю, я в отличной форме, Серафин. Ты посмотри, что у нас с такелажем! Кто это тут похозяйничал? Кто приказал рубить ванты?

Тибо не знал, что ответить. Неужели он привезет в Краеугольный Камень не героя, а несмышленого младенца? Он подозвал к себе Эму.

– Слушаю вас, Серафин, – сказала она, и все залились нервным смехом.

– Полагаю, адмирал не откажется от миндального печенья.