Мастер крушений - [17]

– Но я же…

– Заварил кашу – сам расхлебывай!

Утро сменилось полднем, жара стояла удушающая, море лежало сверкающим зеркалом. В обед матросы кое-как жевали рис без малейшего аппетита. Адмирал ждал с утра хотя бы легкого дуновения и сейчас, сидя за столом, бормотал себе под нос: «Ничего, ни на мушиный вздох, ни на блошиный пых, ни на комариный чих…» Никто не слушал его бормотания. Желая утешить старика, Гийом пообещал, что скоро задует ветер: «Тропики, они же коварные, точь-в-точь кириольцы». Матросы ухмыльнулись, уткнувшись в миски. Дорек обиженно поджал губы и решил про себя, что до конца путешествия будет обедать у себя в каюте.

Эма, вместо того чтобы есть, навестила мешочек с сухарями. Подъем под палящим солнцем показался ей нескончаемым, но, когда она добралась и заглянула в мешочек, то убедилась: ее друзья прекрасно себя чувствуют. Оставалось только переубедить врача.

Исхудавший после болезни Микроб, с ввалившимся ртом, впалой грудью, в волнении мерил шагами палубу, не замечая опасной близости открытого люка. Эма подбежала к нему и стала уговаривать. Микроб ее обругал. Однако Эма не сдавалась. Он кричал на нее, она его умоляла. Вокруг них столпились матросы, в штиль любое происшествие – развлечение. Подошел и Лукас. Микроб набросился на него:

– Занимайся своими делами, Лукас Корбьер! В мои не вмешивайся! Слышишь?

Лукас спокойно раздвинул матросов.

– А что на юнгу орешь?

– Бред несет, шарлатанство одно…

Гийом Лебель, первый помощник, тоже протолкался к спорщикам.

– Какой бред? – заинтересовался он. – Хуже паутины, какую ты мне в нос заталкивал, когда у меня гайморит разыгрался?

– Паутина – веками проверенное средство, она лечит. А дикари пусть не лезут ко мне со своими дикостями.

– Это Эму ты назвал дикарем? Услышь тебя адмирал, плавать тебе за бортом.

– Я? За бортом? Скажешь тоже! Что вы без меня делать будете?

– Обойдемся, – заявила Эма.

Микроб нагнул голову, словно бык, готовый бодаться.

– Пойду-ка я приглашу принца Тибо, – решил Лукас.

– Что тут у вас происходит? – спросил принц, подойдя к спорщикам.

Врач ткнул в Эму пальцем.

– Эта вот… темнота собралась лечить Жюля варварскими средствами. Отвратительными, ваше высочество.

– Неужели? – удивился принц, слегка улыбнувшись Эме. – А ведь эта темнота доброе дело Жюлю сделала, я сам свидетель.

Микроб поджал губы, не желая отвечать. Зато Эма воспользовалась случаем и заговорила.

– Ваше высочество, я знаю средство от гангрены. Мы могли бы даже ампутации избежать!

– Вранье! Постыдное вранье! – возмутился Микроб. – Ампутация была неизбежной, необходимой и своевременной.

– Значит, ты все-таки признаешь мою правоту? – спросил Лукас.

– Никогда я ее не признаю, Лукас Корбьер! Никогда!

Принцу Тибо надоело слушать их препирательства, и он поднял руку, призывая доктора замолчать.

– Помолчите, пожалуйста. А ты, юнга, скажи, в чем состоит твое лечение.

– Лечение червями, принц.

Матросы скривились от отвращения.

– А я что говорю? – воскликнул Микроб. – Дикари – они и есть дикари! Что, мы их не знаем? У них для каждого органа божок, от лихорадки плясками лечат, а от дурных мыслей череп долбят. Вот теперь еще и черви. Обезьяний бред!

– Полегче, – одернул его принц.

– Черви опасны, принц, это всем известно. Кишки в кашу могут превратить.

– Но только не земляные, – вступил в разговор Щепка, который в детстве часто ел червей.

– Конечно, – подтвердила Эма. – Разновидностей червей много, все зависит от того, чем они питаются. – Эма, ища поддержки, взглянула на принца. – И ничего необычного в этом средстве нет, правда ведь, принц? Известное средство. Все им пользуются на полях сражений.

– Мы не знаем, что такое поля сражений, – сказал принц Тибо.

– Как это, принц?!

– Королевство Краеугольного Камня никогда не воевало. Единственное среди всех северных стран.

– Да, но… Ни одной войны? Даже самой маленькой?

– Ни одной. У нас и дуэли запрещены.

Эма не могла найти слов от изумления.

– Ну тогда, принц… Тогда понятно, – снова заговорила Эма. – В общем, черви питаются мертвечиной. Они ее выедают. До тех пор, пока есть мертвечина, они живое не трогают.

– Доказательства! Нужны доказательства! – закричал врач.

– Брошенные раненые выздоравливали быстрее, чем те, за которыми ухаживали, – ответила Эма.

– Отвратительно, – сказал Микроб.

– Удивительно, – сказал Тибо.

– И не думайте, принц, – вступил в разговор адмирал Дорек, который сначала не собирался вмешиваться.

– Есть у нас черви? – спросил Тибо, ища глазами кока.

Эма показала пальцем на верхушку мачты. Вся команда подняла вверх головы, ожидая чудесного явления.

– Едят сухари в тепле, на солнышке.

– Сухари? Там, наверху? Ах ты воровка! – возмутился кок. – Надо ее наказать!

– Помолчи, кок, – прервал его Гийом Лебель.

– Жюль при смерти, – настаивала Эма. – Что мы теряем? Новую операцию, которая неизвестно чем кончится… Вернее, я боюсь…

Она не договорила.

Повисло тяжелое молчание, принц Тибо прервал его, хлопнув в ладоши.

– Решено. Доктор! У нас есть больной, есть лекарство, не хватает смирения. Где черви? Я хочу на них посмотреть.

Принц отправил матросов заниматься своими делами, а сам под палящими лучами солнца полез на мачту и, когда увидел шевелящийся мешочек, неожиданно почувствовал радостное изумление. Его вызвала отвага Эмы, но он предпочел сказать себе, что обрадовался червям. Так ему было спокойнее.