Когда Поппи узнала, что он вдобавок украл все ее с трудом заработанные сбережения, она перестала доверять людям. Она не могла пойти в полицию. Они бы забрали у нее Саймона. Им пришлось спать на вокзале и есть объедки. Саймону было семь, ей самой семнадцать.
Тогда они встретили Мэри-Энн. Женщина приютила их, накормила, одела и окружила теплотой и заботой, которых они были лишены всю свою короткую жизнь. Благодаря Мэри-Энн Поппи узнала, что такое настоящие доброта и порядочность.
Поппи уставилась на телефон в руках и скривилась. Нет, лучше не звонить.
— Мисс Коннолли, вы там?
Поппи ахнула, когда глубокий голос ее начальника разрушил давящую тишину дамской комнаты.
— Возможно.
Она схватила телефон обеими руками, как будто это был меч. Открывать дверь она не собиралась.
— Вы планируете выйти оттуда в ближайшее время?
— В этом есть необходимость?
— Я предпочитаю общаться лицом к лицу. Так что…
— Я думала, мы закончили.
— Мы закончим, когда ты скажешь «да».
— Боже, вас не переубедить. Вам бы быть адвокатом, — сказала она, впуская Себастьяно.
С дьявольской улыбкой он прислонился своими идеальными ягодицами к раковине, засунул мускулистые руки в карманы брюк и был абсолютно спокоен.
— Неудачная попытка меня оскорбить. Я уважаю людей, которые знают, чего хотят, и добиваются успеха.
— Вы в курсе, что находитесь в женском туалете?
— Я в курсе.
— Ну, я наслаждалась одиночеством и хотела бы к этому вернуться.
— А мне показалось, что ты вот-вот упадешь в обморок. В моем мире женщины знают, чего хотят, и идут к своей цели. В этом нет ничего постыдного. Я не буду думать о тебе хуже только потому, что ты приняла мое предложение.
— Вы сама доброта.
— Я бизнесмен.
— Это встанет вам в копеечку.
Зеленые глаза неодобрительно блеснули.
— Думаю, я оскорбил тебя, когда предложил пятьсот тысяч фунтов.
Поппи моргнула, снова услышав эту цифру. Пятьсот тысяч! Она таких денег никогда в жизни не видела. Искушение принять его предложение было невыносимым.
— Да, вы оскорбили меня, — пробормотала она, твердо придерживаясь своих принципов. — Потому что я…
— Как насчет миллиона?
— Я не… Вы сказали миллион?
— Да, — коварно улыбнувшись, ответил Себастьяно.
— Хватит. Я же сказала, что не продаюсь.
Его улыбка потускнела.
— Ты мне нужна. У тебя есть цели в жизни? Чего ты хочешь добиться?
У Поппи голова шла кругом от количества нулей в предложенной сумме.
— Я как-то не думала об этом.
— Тогда тебе стоит начать.
Он отошел от нее и с отвращением взглянул на свое отражение в зеркале. Или на ее отражение?
— Мы можем вернуться в мой кабинет? — спросил он, придерживая для нее открытой дверь, зная наверняка, что она последует за ним. — Женский туалет — не самое подходящее место для нашего разговора.
— Я бы предпочла вообще не обсуждать эту тему.
— Я уже понял. Осторожно, не ударься головой, — предупредил он и провел ее в открытую дверь. — Итак, если деньги тебя не интересуют, давай перейдем к тому, чего ты хочешь.
«Много чего», — подумала Поппи, но она ни за что не расскажет об этом ему. Особенно о том, как воспоминания о его твердом, мускулистом теле не давали ей уснуть прошлой ночью. Она даже представляла, как встает на цыпочки, тянется к его лицу и целует его в губы.
— Ничего, — коротко ответила она.
— Неправда, — усмехнулся Себастьяно. — Все чего-то хотят. Даже я. На самом деле я нахожусь в редком для себя положении отчаявшегося человека. Так что же ты попросишь, дорогая, взамен одного уик-энда, проведенного со мной и больным, старым человеком?
— Ваш дедушка нездоров?
— Это как-то повлияет на твой ответ?
Она нахмурилась. Ей не понравилось, как он ухватился за ее бессознательное проявление сочувствия.
— Вы бы действительно использовали самочувствие вашего деда как инструмент для переговоров?
— Если это поможет.
— Для вас нет ничего святого! — воскликнула Поппи, потрясенная его безжалостностью.
— Наверное. Но мой дедушка стар, и я не знаю, сколько он еще протянет, — сказал Себастьяно Губы его были плотно сжаты. Девушка поняла, что на самом деле он действительно заботился о благополучии деда. — А старый упрямец ни за что не признается, даже если будет умирать.
Может быть, дело было в Мэри-Энн и ее болезни и страхе Поппи потерять ее, но в этот момент она почувствовала неожиданную связь со своим большим плохим боссом. Всей душой переживать за кого-то очень тяжело эмоционально и физически. Такого она не пожелала бы никому.
— Что, если я исполню три твоих желания? Будет ли это более приемлемым для твоих драгоценных принципов?
— Теперь вы джинн? Или фея-крестная?
— Едва ли я достаточно хорош, чтобы претендовать на звание феи-крестной.
Воздух между ними внезапно накалился, во рту у Поппи стало сухо, как в пустыне, когда он улыбнулся ей уголком рта. Невероятный человек. Невероятно привлекательный и невероятно настойчивый.
— Подумай об этом, Поппи, — сказал он мягким голосом, впервые обратившись к ней по имени, что было очень интимно и пугало. — Три желания. Все, что хочешь. Если это в моих силах, я их исполню.
Девушке пришлось несколько раз моргнуть, чтобы привести в ясность мысли и стряхнуть заклинание, которое он тонко ткал вокруг нее. Как ни странно, три желания казались более приемлемыми, чем обезличенная сумма денег.
