Мастер иллюзий - [52]

Мистик, не отрываясь, смотрел вперед, и тот, кто видел его впервые, мог бы  подумать, что он погрузился в себя. Но мне было ясно, что он всего лишь разглядывал  свое отражение в зеркале заднего вида. Не сомневаюсь, что он остался доволен  увиденным: в то первое по-настоящему зимнее утро он и в самом деле был очень  хорош. А его глаза излучали такое безбрежное спокойствие, которому бесполезно  искать объяснения. Вряд ли в этом мире нашлась бы хоть одна женщина, способная  остаться рядом с ним равнодушной, и наверняка Карина Александровна не станет  исключением.

– Ну что же, Анжелика, вы наверняка разузнали что-нибудь о нашей дорогой Карине  Александровне?

Конечно же я разузнала. Козаков мог сколько угодно пускать в ход свое обаяние,  но не в моих правилах отправляться на важные встречи, ничего не зная о том, с кем  предстоит разговаривать. Иначе я не стоила бы так дорого.

– Она дочь очень состоятельного человека, и благодаря этому в тридцать два –  владелица кинокомпании.

Козаков вздохнул и развел руками:

– Я предполагал нечто подобное. Что делать, Анжелика… Если хочешь, чтобы кино было  снято, приходится иметь дело с богатыми дочками. Дура?

– Вряд ли, Алексей. По крайней мере, они снимают фильмы, которые отлично продаются.

Козаков снова вздохнул:

– Симпатичная?

– Сложно сказать. В сети нет ни одной приличной фотографии. Похоже, она не любит  попадать в светскую хронику.

– Это вселяет надежду, – задумчиво произнес Козаков и снова посмотрел на себя в  зеркало.

– Почитайте, я кое-что о ней записала.

Я раскрыла сумку, чтобы достать свой блокнот, но в этот момент водитель резко  затормозил, и вместе с блокнотом на колени знаменитого мистика выпал маленький  мешочек из красного шелка, перехваченный сложным узлом.

Козаков проигнорировал блокнот и осторожно взял в руки мешочек.

– Вы все время возите его с собой? – спросил мистик, и его левая бровь недоуменно  изогнулась. – Что-то вроде талисмана?

– Да, – коротко ответила я. Он покрутил в руках мешочек.

– Вряд ли это песок… Слишком мелкий и легкий… Что это, Анжелика?

Он смотрел мне в глаза так серьезно и внимательно, что я подумала: замысел того,  кто все это придумал, все же раскрылся перед мистиком. Но этого не случилось:  Козаков вернул мне мешочек и взялся за блокнот, в котором я аккуратно записала  все то, что могло пригодиться мистику во время разговора.

Мы подъехали к офису кинокомпании в 11.45, ровно за пятнадцать минут до того  времени, когда была назначена встреча. Мы поднялись в сверкающем лифте на третий  этаж и отдали свои пальто в руки безукоризненно вежливой секретарши, которая  прибыла в этот офис прямиком из модельного агентства, не иначе. Мы даже успели  сделать несколько глотков чая, когда перед нами раскрылась дверь кабинета.

– Проходите, прошу вас, – пропела секретарша. – Карина Александровна вас ждет.

Похоже, что все в этом офисе было идеально: сотрудники безупречны, стены  свежевыкрашены и даже картины подобраны со вкусом. Вот только знаменитый мистик,  не желая демонстрировать хороших манер, впереди меня прошел в просторный кабинет  Карины. И за его прямой спиной мне было мало что видно. Я успела заметить только  высокое окно, которое выходило на реку, и мебель отличного качества.

А потом я услышала мелодичный женский голос. Он был так же прекрасен, как и все  остальное в этом офисе, и я бы совсем не удивилась, если здесь не обошлось без  отличного педагога по актерскому мастерству. Работа этого педагога стоила очень  дорого, можете мне поверить.

– Ну здравствуй, Козаков. Узнаешь меня? – спросил голос.

И тут Козаков остановился как вкопанный, а я едва не наступила ему на пятки. Но  все же годы медитаций не прошли бесследно, и в следующую секунду мистик снова  двинулся вперед, а я услышала его ответ.

– Конечно, душа моя, – вкрадчиво произнес Козаков, как будто целый зал почитателей  уже собрался у его ног.

Однако в кресле перед нами, положив ногу на ногу, сидела всего одна женщина –  молодая и очень красивая. Светлые волосы сбегали по ее плечам пенной волной.

– А вы, наверное, Анжелика? – спросила она, взглянув на меня. «Бывает же такое»,  – ясно читалось в ее глазах.

Но я не обратила на ее сочувственный взгляд ни малейшего внимания, потому что в  тот самый миг непостижимая бесконечность раскрылась и для меня.

В кресле перед нами сидела «кажется Кира». «Она любит кино, – говорил мне мистик,  – или ее работа как-то связана с кино…»

Если бы только мужчины, рожденные привлекать, умели прислушиваться к тому, что  говорят им женщины непосредственно перед сексом, многое в этом мире стало бы  значительно проще.

«Кажется Кира» сидела в кресле и покачивала левой ногой. А мистик молча стоял  прямо перед ней. Нет ничего нового в этом мире под солнцем, и я прекрасно  понимала, что происходило тогда у него на душе. Чаши весов где-то наверху застыли  в равновесии, и мистику предстояло решать: как быть дальше? Возможно, ему и  правда было многое известно о жизни и смерти, и поэтому он сомневался совсем  недолго. Он плавно шагнул вперед, а чаша весов, на которой написано: «Черт с ней,  пусть будет, как она хочет», медленно двинулась вниз.